Выстрел в прошлое

Марат про себя согласился с этим. Если вспомнить все, что им приходилось делать, камень прослезится.

Шеин налил себе стакан воды из графина, отхлебнул, будто на трибуне, и продолжал:

– При тех нагрузках, которые вам пришлось вынести, вообще нельзя остаться здоровым полноценным человеком, – Шеин оценивающе глянул на Марата и быстро спросил: – Или, может быть, у тебя есть семья, любимая работа, хобби?

Марат не собирался втягиваться в диалог, он сказал:

– Дальше.

– Я уверен, что у тебя нет даже собаки. Ты не можешь завести никого, кто стал бы тебе дорог, потому что опыт войны говорит: в любой момент ты можешь все это потерять.

Марат перебил врача:

– Не надо этой лирики, я не девочка. Что за эксперименты вы ставили на Смирнове и его людях? Управление психикой?

– Не верь голливудским фильмам. Ты видел шахидок, которым «промыли мозги» и отправили на задание? Наркотики плюс психологическое давление, идеологическая накачка. То же в тоталитарных сектах. Они похожи на нормальных людей? Нет, это роботы, зомби. В бою им не продержаться и полминуты. Нельзя подавить сознание бойца и требовать от него разумных действий.

– Что делали вы?

– Я учил его переходить в состояние так называемого упреждающего реагирования. Индийцы и китайцы называли его состоянием «безупречного воина». Использовались – очень осторожно – ускорители нейронного сигнала… Ты хоть не путаешь нейроны и нейтроны? Нейроны – нервные клетки, нейтроны – элементарные частицы. Плюс гипноз, медитации, тренировки. Ты ведь помнишь его показатели на спецполосе и в спарринге?

– Это не могло вызвать болезнь?

– Нет. Я все-таки серьезный ученый и знаю свой предмет. Эта моя техника сейчас используется некоторыми спортсменами, и успешно. В военной практике она оказалась неприменима. Так что Смирнов ни разу не использовал в боевой практике этот метод.

– Почему?

– Когда переходишь в состояние «безупречного воина», мозгом как бы становится все тело. Исчезает разрыв между приказом и исполнением. Глаз увидел брешь в обороне – мозг приказал ударить – рука выполнила. Все это заняло у тебя около 0,1 секунды. А у Сергея этот разрыв отсутствовал, когда он бывал «безупречным». Спросишь, почему это мешает в бою?

– Да.

– Это состояние хорошо на ринге, в бою с холодным оружием. Но как только ты захочешь отдать приказ подчиненным, то выйдешь из этого измененного состояния. Самое трудное с берсерками – это остановить их после боя, поэтому викинги неохотно использовали их. Хотя ценили и боялись.

– Что с Сергеем происходит сейчас?

– Все очевидно. Была опасность для жизни, к тому же дело происходило в тех же условиях, что и десять лет назад. Вот часть воспоминаний – самая безопасная – и прорвалась в сознание, чтобы спасти жизнь.

– Остальное может всплыть в будущем?

– Если произойдет очередной шок в соответствующих условиях. Тогда он вспомнит все.

– А потом?

– Потом все вернется к началу – острый шок, потеря ориентации, аутизм. Как вариант – самоубийство. Как вариант – кома, растительная жизнь без контакта с людьми.

– Как его состояние сейчас?

– Не знаю. Надо вести постоянное наблюдение. Я буду с ним до отъезда в Москву, а там потребую от отца, чтобы он аккуратно отстранил его от поездок. Предстоит повторный курс лечения – полгода, год, два… Не знаю. Но случай очень интересный, да и отец мне щедро платит. Кроме того, я привязался за эти годы к Сергею.

– А зачем вы приезжали сюда вместе с Губаренко?

– Сергей позвонил ему, тот – мне. Я сказал, что немедленно выезжаю, и Губарь, как вы его называете, увязался за мной. Он пытался продать секрет мин British Petroleum, пока Сергей сам их не обезвредил.

– А он может?

– Не знаю. Спроси сам. А если ты подозреваешь, что я в доле с Губаренко, то посуди здраво – разве он с кем-нибудь делился?

– Не знаю.

– А где остальные совладельцы этих вышек? Ведь не один он был в деле. Не задумывался об этом?

– Я не в курсе.

– А он их всех проводил в последний путь.

Марат поднялся:

– Версия убедительная. Что называется, внутренне непротиворечивая. Но есть один подозрительный момент – ты ее готовил десять лет. А потому рассчитываешь, что с ходу опровергнуть ее нельзя.

Шеин устало повел плечами, показывая, что не может спорить с параноиком.

– А потому я подожду делать выводы и понаблюдаю за ситуацией. Если уловлю опасность для Сергея – продолжим разговор, применив сначала тиски.

– Я бы уступил свою очередь генералу Губаренко, – сказал на прощание Шеин, «переводя стрелку». Он очень надеялся, что Губаренко Марату не по зубам.

Смирнов в то время, как обсуждался его диагноз, был допущен к Маркусу Миллеру, чтобы обсудить того же генерала Губаренко.

– Вы побывали в переделке? – спросил Миллер, глядя на разукрашенное лицо Сергея.

– Она, к счастью, не связана с нашими делами, – уклонился Смирнов от ответа, не рассказывать же англичанину о пьяном дебоше.

– Шрамы украшают мужчину.

– Я предпочитаю украшать других мужчин.

– А я – женщин, – не удержался Миллер от типичной английской шутки и остался ею очень доволен. – Я хотел спросить вас о двух вещах…

– О карте и о кодах, не правда ли? – подсказал Сергей.

– Вы правы.