Выстрел в прошлое

В Гяндже вся история повторилась. Второй по величине город Азербайджана (прежде – Кировобад), который всегда завидовал столичному блеску, с приездом в него международной комиссии с высокими чиновниками и представителями хозяев нефтепровода – начал закипать и бурлить. Наученные в Кюрдамире, власти позаботились о том, чтобы не допустить беспорядков. Партийные лидеры были превентивно призваны к порядку, массовые митинги запретили.

Однако разгонять демонстрации, которые пошли вдоль по пятикилометровому проспекту Гейдара Алиева к зданию мэрии, перед камерами журналистов и в присутствии иностранцев было нельзя. В город, связующий Восток и Запад и лежащий посредине между Тбилиси и Баку, был срочно направлен сам Фархат Алиев – министр экономического развития. Он вез городу щедрые обещания.

В походный штаб комиссии, занявший один из исторически ценных домов, построенных из знаменитого на весь Восток красного кирпича, тянулись многочисленные делегации с претензиями на незаконное отчуждение земли, самоуправство, нанесение ущерба и бесконечные злоупотребления. Забастовало единственное в городе предприятие, которое работало до сих пор на полную мощность – винно-водочный завод. Но даже этим ударникам спиртового промысла было на что пожаловаться – в городе были частые перебои с электричеством, оно подавалось по графику, а вода, которая иногда шла из водопровода, годилась только для технических нужд. Питьевую воду все закупали в магазинах и лавках.

Остальные предприятия были при издыхании. Город понемногу умирал. Безработные горожане Гянджи тысячами собирались у миниатюрной копии Девичьей башни, на пешеходной улице, также повторяющей Бакинский Арбат, в уникальном парке Хан багы с его гигантскими деревьями, под которыми все последние годы шумел самовольный рынок-толкучка. Инспекция трубопровода стихийно превращалась в предвыборный тур по стране.

Чтобы утихомирить политические страсти, Фархат Алиев выступил с официальным сообщением о том, что городу уже в нынешнем году выделяется специальный инвестиционный фонд для развития промышленности размером в девять с половиной миллиардов манат. Сумма поразила воображение горожан, и они принялись составлять проекты реанимации предприятий, хотя простой калькулятор мог показать, что на долю каждого жителя приходится пять долларов.

Сергей заявился уже поздно вечером. Он без стука вошел в номер Боба и Марата, бросив с порога веселое:

– Привет!

Боб скептически осмотрел его с головы до ног:

– Ну и рожа у тебя, Смирнов, – заметил он. – По земле волочили?

– Точно не помню, вроде того.

– Пить надо больше – чтобы на драку не оставалось сил, – наставительно сказал Боб. – Или ты во что-то серьезное впутался, как это Марат умеет?

– Да нет, все в порядке. Как тут дела?

Боб поднял указательный палец вверх:

– Не пей «черную» воду!

– Как это?

– Из-под крана течет так называемая в народе «черная» вода, она годится только для стирки темного белья и мытья полов. Пить и споласкивать глаза можно только покупной «белой» водой, иначе попадешь в городскую больницу, а там тебя быстро переправят в могилу.

Сергей уселся на стул посреди комнаты:

– И больше ничего существенного?

– Возьми в углу свой ноутбук, мы за ним присмотрели. Остальные вещи в твоем номере.

– Спасибо, – Сергей забрал свой компьютер. – Расскажите хоть что как…

– Митинги, возня мышиная, скука, – перечислил Боб. – Ты ничего интересного не пропустил.

– Мне эта свистопляска еще в Киеве поднадоела, а в этих безводных краях – просто тоска. Если свет опять отключат – пойду к мэрии стекла бить.

– Заблудишься в темноте.

– Нет, тут одна широкая асфальтированная улица – с нее не собьешься.

– Проспект Гейдара Алиева?

– Пустой вопрос. В Азербайджане все хорошее носит имя этого великого человека кроме Девичьей башни.

– А что Марат молчит, как «черной» воды напился.

– От «черной» воды в сортире сидят, а Марат на тебя сердится. Что Губаренко?

– Ожесточенно торгуется с Миллером. Стоят насмерть – до последнего цента.

– Миллер уже здесь.

– А Губаренко улетел в Москву. Не сговорились пока и взяли тайм-аут.

– Коды торгует?

– Не только, у него еще карта шельфовой геологоразведки по Гюнешли.

– Ценная?

– Он не показывает, но заламывает какие-то несуразные миллионы. Да перестаньте вы дуться. Марат!

Марат отложил газету и спокойно сказал:

– Миллер тебя спрашивал, вы же не виделись в Баку.

Сергей примирительным тоном объяснил:

– Я загудел почти сразу – на старые дрожжи. Двое суток отрывался. А потом Шеин привез меня сразу сюда.

– Надо бы с ним потолковать по душам.

– Он в моем номере ночует, мест в гостинице нет. Так что я, пожалуй, схожу на разведку к Маркусу, а ты можешь проконсультироваться с лечащим врачом без меня. Чего требовать от этого «нефтяного шейха»?

Боб подумал и ответил:

– Я бы отправился прямиком в Тбилиси, не дожидаясь всей этой делегации. Согласен, Марат?

Марат уже накидывал рубашку, чтобы отправиться на разговор к Шеину. Он коротко кивнул и скрылся за дверью.

Марат вошел в номер Сергея без стука и застал Шеина за разборкой дорожной сумки.

– А, Марат! Хорошо, что зашел, – нам надо поговорить.