Выстрел в лесу

Лесник и дедусь разговаривали, не остерегаясь детских ушей, и это еще больше щекотало самолюбие мальчиков. Правда, ничего особенного и не говорилось, потому что отец, едва речь заходила об олене и Плеплисе, только скрипел зубами: у него не хватало слов. Лесника угнетали мрачные мысли. Кто бы мог подумать! Лучший работник… Ну, положим, сидел в тюрьме, грозился намять бока соседу, спекулировал, как болтают люди, положим, нрав у него крутой, угрюмый… Но убить! Убить оленя! Нет, в это Юрас никогда бы не поверил. Плеплис любит лес, добросовестно выполняет самую трудную работу, не гонясь за рублем. Можно часто видеть, как он в воскресенье бродит по лесу. Как-то раз лесник застал Плеплиса возле питомника. Вывороченная с корнем сосна придавила молоденькие деревца, пригнула к земле. Плеплис выбивался из сил, пытаясь освободить их, сдвинуть с места тяжелый ствол. Лесник подоспел на помощь, и вдвоем они кое-как одолели старое, мертвое дерево.

Они разошлись тогда, не сказав ни слова, но оба прекрасно поняли друг друга. По крайней мере, так казалось леснику. А на поверку выходит, он ошибся, пригрел змею за пазухой. Недаром, значит, шатался Плеплис по лесу: вынюхивал, где сподручнее ставить капканы, подкарауливать зверя…

И новая волна ярости охватила лесника, захлестнула сердце. Он был готов немедля бежать к Плеплису и рассчитаться с ним разом за все. Но дедусь отговаривал: дома — жена, дети. Самим марать руки о такого негодяя не стоит. Не те нынче времена, чтоб один на один воевать с браконьером; на то есть законы, власть оберегает редкого зверя. Получит на суде что положено…

Ромас и Алпукас, наслушавшись этих разговоров, решили на следующее утро встать пораньше.

Когда старик зашевелился и начал собираться, мальчики уже не спали. Подождав, пока дедушка выйдет с гумна, ребята кинулись одеваться.

Они спускались вниз, когда старик снова открыл двери:

— А вы куда снарядились?

Мальчики застыли на лестнице: один — посредине, другой — на верхней ступеньке.

— Дедусь, — мы… мы… — растерянно замычал Алпукас.

— Солнышко взойти не успело, что вам делать в такую рань? Полезайте-ка обратно!

— Да мы уже выспались, — хмуро сказал Ромас. — Что-то сон совсем не берет.

— Возьмет, возьмет.

— Правда не берет, дедушка! — подхватил Алпукас. — Уж я знаю: раз проснулся, значит, не возьмет.

— Не перечь, Алпук, сказано так сказано. Часик-другой можете вздремнуть, никаких важных дел у вас нет.

Пришлось лезть обратно. Они слышали, как звякнула коса и старик, прикрыв ворота гумна, прошаркал по двору — верно, вику свиньям косить.

Некоторое время было тихо, потом хлопнула дверь избы, заскрипел колодезный журавль, закудахтали куры, загоготали гуси.

— Не балуй, буренка, не балуй! — проговорила Марцеле, выгоняя корову.

Усадьба ожила.

Дети не раздеваясь лежали на сеновале и, напрягая слух, ловили малейший звук, доносящийся с улицы. Минуты тянулись, как вечность. Казалось, дедушка с отцом уже ушли или могут уйти в любую секунду. Стало быть, они останутся с носом.

Радостно залаяв, начал повизгивать Рыжик.

— Кто-то пришел. Давай посмотрим.

Они взобрались на балку и прильнули к щели.

Во дворе стоял отец. Он смотрел куда-то вдаль, в сторону леса, а вокруг прыгал, ластился Рыжик. Лесник не глядя протянул руку; пес положил передние лапы ему на грудь. Юрас потрепал собаку по загривку, но видно было, что ему не до Рыжика.

Мальчики долго наблюдали за отцом, который, словно окаменев, по-прежнему смотрел на лес и машинально гладил пса. Он не тронулся с места, даже когда вернулась Марцеле. Она подошла и, помолчав, спросила:

— В лес-то пойдешь сегодня, Юрас?

Он очнулся, пальцы перестали теребить шерсть собаки.

— Позавтракаем да пойдем с отцом.

Он быстро зашагал к клети.

Дети снова повалились на сено.

— Слыхал, Алпук? После завтрака пойдут. Зря только поднялись в такую рань.

— Как ты думаешь, что ему сделают?

— Ясно что: сведут в милицию, вот и все.

— В милицию?

— А потом — суд!

— А если не признается?

— Пускай не признается! Тут уж не отопрешься.

— Видишь, Зуйка с Брузгюсом не виноваты, а еще говорили, что их нужно пытать.

— Так мы же понарошку.

Было еще довольно рано, когда Ромас и Алпукас пришли в избу, но назад их уже не отправили. Дедушка и отец были во дворе, Марцеле готовила завтрак, Юле собиралась на работу. Девушка теперь каждый день вставала на заре, прихорашивалась перед, зеркалом и уходила. Все ждали, что в один прекрасный день Юле надоест стройка, но она, к общему удивлению, не только прилежно трудилась, но даже приносила какие-то книжки и читала, их по вечерам. Как-то она обронила, что скоро будут посылать на курсы.

Поели быстро и молча. Встав из-за стола, дедушка прошел в горницу, закинул за плечо ружье и торопливо вышел вместе с отцом. Переглянувшись, мальчики выбежали следом. Ромас и Алпукас шли за взрослыми, немного отстав, но особенно не прячась: как-никак именно они, а не кто-нибудь нашли пыж.