Выстрел с монитора (сборник)

— На Луга… Есть способ. Есть дорога. Это будет скоро. Надо спешить… Это не сказка, ребята…

Видимо, они поверили. Сразу. А если кто–то и не поверил, привычка к послушанию сделала свое. Молчали, ждали. И вдруг Тышка сказала протяжно и тонко:

… — Ой, а я синее платье не взяла. И куклу Анну…

«Они ничего не взяли в дорогу! Я дурак… А что надо было взять? Как их там встретят, кто нас примет? Ничего не знаю… Теперь не до того…»

— Там все есть, ребята! Там же — Луга. Там все люди живут без индексов и никто никого не обижает!

«Ты уверен?.. Ладно, хуже не будет…»

Цезарь мягко отступил на несколько шагов, к зарослям бузины. И сказал оттуда:

— Тогда прощайте. Я пошел…

— Куда? — метнулся Корнелий. Хотел опустить Тату, но замер. Понял: при лишнем его движении Цезарь рванется прочь без слов.

— Как это куда? Искать маму и папу, — ответил Цезарь. Чуть удивленно и без враждебности. — Не могу же я их оставить.

«Я действительно идиот! Даже не подумал об этом…»

— Но где ты их найдешь? Тебя схватят, вот и все!

— Не такой уж я глупый!

— Куда ты пойдешь?

— Сначала домой. А если там никого нет к папиным друзьям…

— Ты пойми, что с минуты на минуту в тюрьме подымут тревогу! Тебя, как зайчонка…

— Без индекса–то? Фиг им! — У Цезаря прозвучала сердито–озорная, истинно мальчишечья интонация.

— Ты мог бы уйти с нами, а потом вернуться… — неуверенно сказал Корнелий.

Цезарь глянул печально и снисходительно:

— Зачем? Вы спасаете себя, у вас здесь никого нет. А у меня мама и папа. Вы идите…

Корнелий поймал на себе пристальный взгляд Антона: «А ведь Цезарь прав…»

«Да, но как я могу оставить мальчишку?»

— Чезаре… — осторожно проговорил Корнелий.

Цезарь ответил почти ласково, по–взрослому:

— Если меня поймают, хуже не будет. Посадят опять. А я опять убегу. А если вас поймают — убьют.

— Чек…

Он спиной вдавился в заросли, ветки закачались и сом кнулись. Прошелестел и замер звук стремительного бега. Ребята подавленно«молчали. Потом Антон глуховато сказал:

— Не надо его ловить.

«И бесполезно. И нет лишней минуты. Он один, а этих — тринадцать. И я отвечаю за каждого…»

«И боишься за себя…»

«Да! Да! Но прежде всего я боюсь за них! Это правда…»

— Вперед…

С девочкой на руках, прикрывая ее пиджаком, он ломился через кусты. За ним остальные. Антон замыкал…

Потом — улица с тесно стоящими кирпичными домами. Кажется, не та, что в прошлый раз. Но все равно к оврагу. Крутая тропинка вниз. Кто–то из малышей пискнул, ободравшись в чаще стрелолиста. Кот и Чижик — кубарем. Лючка разорвала подол… Ничего…

Теперь глухая дорожка на дне оврага, среди сырых, пахнущих болотом ольховых зарослей. Под ногами чавкает…

— Ой, я сандаль потерял…

— Неважно. Быстрее, ребята… Давайте друг за дружкой гуськом.

«Гуськом… Гуси–гуси, га–га–га…»

«Неужели это правда? Неужели скоро свобода?»

«А Цезарь?»

«А что я мог сделать?»

Стоп… Присели! Головы в кусты!

Черт, откуда взялся этот мост? Не с монорельсом, а другой, небольшой. В тот раз не было! Значит, сошли в овраге не там, где следовало… А по мосту — ж–жик, ж–жик, ж–жик — один за другим пролетают на дисках уланы… Издалека уланы похожи на черные перевернутые запятые с большими круглыми точками и короткими хвостиками. Кто–то выпустил бесконечную строчку этих запятых, они мчатся, мчатся…

Кого–то ищут? Его, Корнелия? Ребят? Или у них совсем другие дела?.. Все равно, пока они катятся через овраг, путь к храму закрыт!.. Да когда же это кончится? До того моста, с дверью, еще идти да идти. А время летит…

Ну наконец–то! Мост опустел!

— Ребята, бежим…

…Вот он, каменный свод моста, вот она, неприметная железная дверь! Ключ — теплый и очень тяжелый. «Бедняга Альбин… Сам виноват…»

— Антон, возьми Тату, я отопру дверь…

Полумрак, желтые плафоны. Железная плита двери как бы отрезала за спиной весь враждебный мир. Сразу ощущение покоя и безопасности. Почти финиш… Тихо шелестят шаги, настоятель Петр идет навстречу. «Прелат…»

Вот, мы здесь… Мы не опоздали, мы точно…

К сожалению, опоздали… Вы не виноваты, «врата» закрылись раньше. Компьютер ошибся в расчетах, точные сроки трудно предсказать… Пойдемте в келью.

Младшие, видимо, ничего не поняли. Скорее всего, и не расслышали слова. Но Антон, Илья, Дина, Лючка уставились на Петра, потом на Корнелия так, будто вот–вот заплачут. «Все пропало?»

— Пойдемте в келью, — повторил настоятель Петр. И зашагал впереди молчаливой вереницы — легкий, шелестящий.

В келье малыши тесно уселись на топчане, старшие — на табуретах и скамье под фонарной нишей.

— Что же теперь? — тихо спросил Корнелий.

— Думаю…

— Обратно нельзя, — глухо и с нарастающим тоскливым раздражением сказал Корнелий. Нервно хмыкнул: — По крайней мере, мне… При уходе я уложил инспектора. Возможно, насовсем. Не было выхода…

— Расскажите, — сухо велел Петр.

Морщась от непонятного стыда, Корнелий рассказал.

Настоятель Петр по–мальчишечьи присвистнул. И это вдруг сняло с Корнелия и досаду, и тяжелую неловкость.

— Да не во мне дело! — отчаянно выдохнул он. — Ты же понимаешь: дело в них… Вместо сказки — опять тюрьма…

— Но им только тюрьма, а тебе крышка. Если попадешься… Это большой риск.