Высший разум

— Ну есть же примеры, когда двоечники становились великими людьми! — не сдавался Тим. — Говорят, у Эйнштейна была двойка по физике! А он всё равно стал успешным!

— Ну да, — фыркнул Грой. — Бывает. Если вдруг ваша страна начнёт воевать, условия успешности в ней изменятся. И могут срочно понадобиться такие, как ты.

— Будешь Тимштейном! — обрадовался Борис.

— Или не будет, — оскалился Грой. — Стоит ли рассчитывать на войну? Но искусственный отбор в вашем обществе нестрогий. Он и так уцелеет, скорее всего. А вот для борьбы с вторженцами Тим и сейчас — самое то.

— А в средние века его на костре бы сожгли, — хихикнул Борис.

Мнге слушал и кивал. Грой прекрасно разбирался в теме, и вмешательства учителя пока не требовалось.

Нужно было поставить ему эту цель раньше — больше общаться с детьми, участвовать в обучении.

Чем Грой вообще занимался после прибытия на север? Ведь нужно же ему было с кем-то общаться? Играть? Неужели он два месяца только и делал, что мучил лаборантов Кана и Хана?

Мнге покачал головой — это он виноват, он заработался и упустил ребёнка.

— Да, — сказал он. — Люди постоянно отбирают детей с нужными качествами, определённым типом внешности, мышления. Отбирают не так уж мягко. Вспомните войны, концентрационные лагеря для инакомыслящих. Да и школы ваши не безобидны, ведь они имеют дело с неокрепшим сознанием. В прошлый раз мы разбирали на примерах, как в школах поощряют проявление одних качеств и пытаются блокировать проявление других. Качества для поощрения выбирают по полезности обществу на данном этапе его развития. Изменится общественное устройство, начнут отбирать других. Сейчас из вас делают тех, кем комфортнее управлять.

Детям информация не понравилась: они хмурились, но не решались протестовать.

— А что вам не нравится? — изобразил удивление господин Мнге. — Это не так уж плохо, когда населением легко управлять. Управляемость делает жизнь государства стабильной. Без войн, революций и бунтов. Но беда в том, что и личинки легче захватывают сознания тех, кто готов, чтобы ими управляли. Они словно бы садятся в уже готовое кресло, перехватывают пульт управления. А «пульты» вам создаёт чаще всего именно школа.

Ученики засмеялись: Грой спроецировал на полянку изображение жирной личинки майского жука, отбирающей пульт у пенсионера, уткнувшегося в телевизор.

— А как личинка захватывает сознание? — спросил Тим.

— Её оружие — страх, — ответил господин Мнге. — Она пугает жертву, оплетая её страхами, как паутиной. Личинка — паразит. И из жертвы она тоже пытается сделать паразита, внушая — что кругом опасность, что никто не любит, не понимает. Если личинка не получает нужного эмоционального отклика, то может довести жертву до самоубийства. Ей нужны сильные чувства.

— А сама она — не погибнет? — неожиданно спросил молчун Коля.

— Это возможно, — согласился Мнге. — Личинки глупы. Сильные эмоции — ужас, страх, смерть — прекрасная пища для них. И ради этих эмоций личинка — как любой хищник — рубит сук, на котором сидит. Она может, увлёкшись агонией, погибнуть вместе с жертвой, если силы этой агонии ей не хватит для пробуждения вторженца.

— Зато вторженцы не гибнут, когда погибает симбионт! — оскалился Грой.

Генетическая память вспыхнула в нём, зажгла глаза.

— Говори, — сказал господин Мнге. — Расскажи, что они делают?

— Они пожирают цивилизацию, на которой паразитируют, — злобно прошипел маленький ящер. — Когда заражённых становится много, общество ввергается в самоубийственные войны. Личинки жиреют, вылупляются вторженцы. Они требуют всё больше и больше пищи. Мы для них — машины по выработке психической энергии. Больше негативных эмоций, агонии — больше энергии. Остальное их не волнует. Истребив жизнь, они окукливаются. Звёздный ветер уносит их. Они бессмертные, если их не убить.

Грой говорил, разувая горло и сопровождая слова голообразами войны, минувшей миллионы лет назад.

Дети замерли, слушая и разглядывая картины древних сражений ящеров и вторженцев. Казалось, это ящеры бились с ящерами, но Грой передавал и давящую душную волну ненависти, витавшую над сценами боёв…

И вдруг… полыхнул воздух, рассказ прервался, а перед учениками появилась фигура красавицы-секретарши.

Её звали Аллой, но, пожалуй, только господин Мнге называл её так формально. Все остальные, включая ящеров, предпочитали более романтичное — Аллочка.

Она тряхнула светлым каре и сообщила с улыбкой:

— Господин Мнге, Хан просит вас подключиться к работе по тестированию. Я извиняюсь, что прерываю урок, но это единственная доступная мне копия вашего сознания.

Господин Мнге кивнул. Он сам был виноват в нарушении дисциплины. Происшествие с девочкой озаботило его, и он забыл оставить резервную копию в центре.

Учитель дал команду на виртуальное копирование самого себя и продолжил урок.

А в реальном физическом центре его сарх, быстро перебирая ножками, заспешил в лабораторию Хана и Кана, на ходу выбрасывая в воздух копию господина Мнге…

— Что у вас случилось? — спросил господин Мнге, просачиваясь сквозь запароленную виртуальную дверь.

— Мы потеряли его, — откликнулся Кан, оборачиваясь.