Высокие звезды

Солнце миновало зенит, и только тогда Хуан Гонсало, выпрямил спину. Он обернулся, чтобы полюбоваться на плоды своих усилий — чёрная взрыхленная земля и кучи белых камней.

— Это всё выглядит… — ужаснулся юноша, — как кладбище. Надгробия и чёрная земля…

Он опёрся на кирку и вытер рукавом вспотевший лоб.

«Наверное, отец и братья тоже вышли в поле и недоумевают, куда это я подевался. А может, они ещё спят…»

— Хотя нет, — улыбнулся юноша, — отец не даст моим братьям долго разлеживаться в постели. Ведь нужно работать, иначе не выжить.

Тут до слуха Хуана Гонсало долетел лёгкий стук копыт и шорох колёс экипажа. Не так-то часто проезжал кто-нибудь чужой в этих краях, и парень с интересом посмотрел на узкую ленту дороги.

По ней легко катилась двуколка. Белая лошадь бежала легко, высоко поднимая копыта. В экипаже сидели совсем незнакомые Хуану Гонсало люди — мужчина и женщина.

Низкий чёрный цилиндр, серый сюртук, изящно изогнутая трость в руках. На женщине соломенная шляпка, украшенная цветами и нежно-розовое платье, точно такого же оттенка, как и сегодняшний рассвет.

Такой экипаж предназначался для прогулок, и парню показалось странным то, что сзади, на подножке, закреплён багаж — несколько чемоданов, саквояж и полдюжины коробок. К тому же молодые мужчина и женщина путешествовали без слуг.

Двуколка докатилась до небольшой миндалевой рощицы и исчезла среди деревьев.

Парень ещё немного постоял, ожидая, когда же экипаж вновь покажется, на дороге. Но путешественники, наверное, остановились передохнуть.

«Кто же они такие? — подумал парень. — Явно не из наших краёв, ведь я знаю здесь всех. Ни у кого нет такого экипажа, к тому же… — и тут он призадумался. — Мужчина и женщина путешествуют вдвоём, без слуг, к тому же они остановились в безлюдном месте… Заметили ли они меня или нет? — тут же попытался сообразить Хуан Гонсало. — Наверное, нет, уж слишком увлечённо они беседовали. А что, если мне спуститься?»

Парень наскоро вытер кирку, мотыгу, спрятал их под куст. Затем он быстро пошёл по берегу ручья, который, причудливо извиваясь, исчезал в миндалевой роще.

«Если они где и сидят, то, конечно же, на берегу ручья. Всегда приятно расположиться у воды, слушать его шум».

Хуан Гонсало ступал бесшумно, боясь хрустнуть сухой веткой или зашуршать травой. Вскоре его взгляду открылась небольшая поляна в излучине ручья.

Распряженный белый конь мирно пасся между деревьев. На траве была расстелена скатерть, на ней высокая бутылка с вином и угощение — фрукты, тонко порезанное мясо. На низком раскладном стульчике, спиной к нему, сидел мужчина в чёрном цилиндре. Длинные полы сюртука почти касались земли.

Рядом с ним, на таком же стульчике сидела женщина. Её стройная фигура, туго затянутая в розовое платье, поразила воображение Хуана Гонсало. Но больше всего его удивили руки женщины — такие белые и нежные, что даже кожа на них казалась полупрозрачной.

— Он не хватится раньше вечера, — продолжала начатый разговор женщина, глядя на своего спутника.

— И вообще, — засмеялся тот, — искать нас будут явно не в этой стороне. Ты не боишься?

— Нет.

— Но ведь долго так продолжаться не может.

— Почему?

— Всё рано или поздно кончается.

— Только не любовь!

Мужчина нагнулся и поцеловал свою спутницу в шею.

Та шутливо оттолкнула его.

— Учти, мне не нравятся нахалы.

— Но ведь мы уже с тобой, считай, муж и жена.

— Я тебе этого никогда не обещала.

Хуан Гонсало осторожно присел на землю, а затем и прилёг. Он укрылся за кустом дикой розы так, чтобы, иметь возможность наблюдать за сидящими на поляне. Он, конечно же, знал или чувствовал, подглядывать за людьми, которые считают, что остались в одиночестве, бесчестно, но ничего не мог с собой поделать.

Ему ещё никогда не приходилось видеть подобных женщин. Да и других он видел не часто. В Санта-Риберра Хуан Гонсало выбирался не часто, а к ним в дом женщины не заглядывали. Лишь из разговоров старших братьев он слышал иногда такое, отчего замирало сердце, когда те похвалялись своими подвигами.

— Попробуй!

Вино тонкой струйкой полилось в бокал. Мужчина, осторожно держа бокал двумя пальцами за тонкую ножку, подал его своей спутнице.

Та пригубила вино и блаженно прикрыла глаза.

— Когда я его пью, мне кажется…

— Что тебе кажется, дорогая?

— Мне стыдно в этом признаться…

— Скажи.

— Мне кажется, я целую тебя…

Женщина сидела, сжимая в дрожащих руках бокал, и ждала. Её сомкнутые веки еле заметно подрагивали, губы выжидающе приоткрылись.

Мужчина медленно наклонился, придерживая одной рукой цилиндр, и поцеловал её.

Хуан Гонсало сжал кулаки и плотно зажмурил глаза. Он чувствовал, как блаженно обмирает его душа.

Когда он вновь открыл глаза, мужчина и женщина сидели, обнявшись.

— Ты не раскаиваешься в том, что произошло?

— Нет, а ты?

— Но ведь я был свободен.

— Теперь и я свободна.

— Тогда зачем тебе это?

— Что?

Мужчина взял руку своей подруги и попытался снять с её пальца перстень.

— Боже, — воскликнула женщина, — я совсем забыла об этом!

— Да, тяжело расставаться со своим прошлым, — вздохнул мужчина.