Высокие Горы Португалии

Всюду громоздятся впечатляющие их обоих причудливые валуны, которые они видели по пути в Тизелу. Громады эти уходят вдаль, насколько хватает глаз. В высоту каждый такой валун раза в три, а то и в пять превосходит средний рост человека. Обойти кругом одного такого великана можно за добрых сорок шагов. Некоторые из них тянутся вверх, подобно обелискам, а другие, округлые, жмутся к земле, словно оплывшие обломки загустевшей лавы. И каждый по-своему одинок: рядом никаких мелких камней, никаких лишних промежуточных формаций. Везде и всюду только неподвижные здоровенные валуны и колышущееся море низких трав. Питер задумывается: откуда взялись здесь эти валуны? Может, это застывшие выбросы древнего вулкана? Вот только разлетелись они уж больно странно: такое впечатление, что вулкан раскидывал комья лавы подобно тому, как сеятель разбрасывает семена по земле, заботясь, чтобы они ложились ровно. Впрочем, вероятнее всего, заключает Питер, эти валуны – результат ледникового выпахивания. Ледник, как видно, изрядно их покоробил, потому-то у них такая изрытая поверхность.

Ему нравится на плоскогорье. Его неоглядная ширь захватывает дух, пьянит, восторгает. «Вот бы Клара порадовалась!» – думает он. Уж они-то вдвоем, набравшись смелости, исходили бы его вдоль и поперек. Много лет назад, когда Бен был малышом, они каждое лето ходили в походы по Алгонкинскому парку[93]. Тамошний ландшафт хоть и заметно отличается от здешнего, зато впечатление от того и другого одинаковое: безбрежное море света, тишины и одиночества.

Вдруг, откуда ни возьмись, появляется отара – она боязливо надвигается, словно полчище захватчиков. Завидев Питера, и особенно Одо, овечье войско разделяется надвое и обступает их со всех сторон, впрочем, оставляя им достаточно свободного места для маневра. На несколько мгновений отара превращается в любительский оркестр, играющий на одном-единственном подвластном ему инструменте – колокольчике. А вот вперед выходит растерянный дирижер, радуясь новообретенной компании. Он тут же пускается в длинный разговор, ничуть не беспокоясь, что Питер не понимает португальский, а в спутниках у него – здоровенный шимпанзе. Отведя душу болтовней, он прощается и бежит вдогонку за отарой, которая исчезла так же внезапно, как и появилась. Кругом снова становится тихо и безлюдно.

Затем они выходят к ручью, маленькой бурливой речушке, спеленатой травами и гранитом. Ручей журчит и журчит, будто только что очнулся от сна. Как только они переходят поток и он остается позади, его больше не слышно. И вновь – тишина и безлюдье.

Одо зачарован валунами. Он с большим любопытством обнюхивает их, потом пристально оглядывает, раз за разом. Может, нос обезьяны подсказал что-то ее глазам?

Питер предпочитает продвигаться между валунами, держась посередине, – на таком расстоянии, чтобы их можно было рассмотреть получше. Другое дело Одо. Обнюхав валун, обойдя его кругом и осмотрев со всех сторон, он перебегает к другому – прямо по ходу. Следующий валун может располагаться рядом либо вдалеке, под острым или большим углом. И всякий раз обезьяна угадывает точно. Питер совсем не против такого способа прогулки по плоскогорью. Каждый валун имеет собственную изящную форму, собственное строение и собственную колонию лишайников. Он удивляется только однообразию своего воображения. Почему бы не представить себе, что они плывут по открытому морю, петляя между отмелями? Впрочем, капитан не нуждается в советах. В отличие от леса, где каждый упивается собственной свободой, здесь, на плоскогорье, обезьяна требует, чтобы Питер держался рядом: Одо недовольно ворчит и фыркает, стоит тому только отойти в сторону. И Питер покорно идет рядом.

Дотошно обнюхав очередной валун, Одо решает взобраться на него. И проделывает это без малейших усилий. Питер озадачен.

– Эй, почему именно этот? Что в нем такого особенного? – выкрикивает он.

С виду этот валун ничем не отличается от любого другого, а если и отличается, то совсем незаметно, как брат-близнец – от своих собратьев. Одо смотрит на него сверху и тихо окликает. Питер решает взобраться на валун: попытка не пытка. Но ему недостает сноровки, да и обезьяньей силы тоже. И хотя с земли высота кажется небольшой, как только Питер взбирается на несколько футов, его одолевает страх: вдруг он сорвется? Но он не срывается. Многочисленные выбоины и трещины на поверхности валуна служат ему подмогой. Когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки от Одо, обезьяна подхватывает его за плечи и подтягивает вверх.