Выше головы!

Я был бы не прочь полюбоваться кораблём подольше, жаль, времени оставалось всего ничего. Из зала ожидания мы прошли в коридор, который вёл к доку. Сила тяжести здесь почти не ощущалась, но служебный переход был, к счастью, относительно узким и потому удобным для недотёп вроде меня. Очень не хотелось опозориться перед Нортонсоном — как в первый наш перелёт, когда в пассажирском тоннеле я отпустил поручень и несколько минут болтался посреди «трубы».

Что касается лейтенанта, то он подтверждал безупречную репутацию Отдела Безопасности дальних станций: двигался так ловко и быстро, что я вспомнил чувство превосходства, которое охватило меня при нашей первой встрече. «Коротышка» и «пузанчик» — самые невинные из эпитетов, которые тогда пришли в мою глупую башку. Лейтенант не впечатлял: нос картошкой, толстые губы, бочкообразная фигура. Но у Нортонсона, в самом деле, не было ни малейшего повода комплексовать перед моими ста восьмьюдесятью пятью сантиметрами запрограммированной привлекательности!

Мы были последними пассажирами, которые ступили на борт, а к тому моменту, когда мы зашли в салон, наши попутчики успели прослушать обязательную лекцию. Нортонсон — по праву командированного представителя администрации — мог пропустить инструктаж и краткую историю независимой автономной станции терраформирования «Тильда-1». Что касается меня, то я знал об этой НАСе всё, что можно было узнать из открытых источников Солнечной системы.

Самое важное: во время восстания андроидов Б-класса на «Тильде» погибло всего лишь восемнадцать человек — и все из ОБ, то есть коллеги Нортонсона. Разрушения не коснулись систем жизнеобеспечения, и последствия бунта не нанесли существенного урона. Камиллы и логосы, включая Инфоцентр станции, все как один выступили на стороне людей. Это давало надежду, что меня, андроида А-класса, не будут воспринимать как потенциального убийцу и монстра.

Разумный вывод! Одного я не учёл: в пассажирском салоне находились люди с других станций, где были совсем другие цифры по погибшим и пострадавшим. И хотя прошло чуть более двух лет, отношение к андроидам не изменилось. Напротив — очистилось от сомнений, выкристаллизовалось, стало традиционным. В глазах попутчиков я увидел призрак «Кальвиса» — станции, где было уничтожено более восьмидесяти процентов населения и чьим именем стали называть бунт Б-андроидов.

— Вы в своём уме?!

Голос раздавался со стороны входа. Первая скрипка — и фоном шуршание, шелест, шёпот и гул. Они сразу меня заметили — попробовали бы не заметить мою шкурку! — и у них было время собраться духом, пока мы продвигались по «Линии-1» к своим местам.

Линий было три — и шесть рядов, разделённых проходами. Посадочные места, сгруппированные по два и по три кресла, во время полёта были отделены друг от друга перегородками. Пока мы не стартовали, верхние половинки перегородок оставались поднятыми, поэтому обзор в салоне был хороший. К сожалению, магнитные присоски на ботинках мешали двигаться хоть сколько-нибудь быстро.

Мой комбинезон, как и предупредительные знаки на груди и спине, был разработан с учётом главного требования: не дать затеряться в толпе. Любой человек должен был сразу заметить меня. Природа давным-давно решила эту задачу — модельерам оставалось лишь выбрать между ядовитыми лягушками, сколопендрами и жуками. Сочетание ярко-красных, фиолетовых и жёлтых полос бросалось в глаза и вызывало глубокое отвращение. Ну, и знак, разумеется: оранжево-чёрно-белый, оскорбительно-точный. «Не человек, античеловек, механический и опасный» — вот что он значил. Плюс текст, который я планировал процитировать. Но следовало дождаться паузы: скандал был в самом разгаре.

— Вы не имеете права провозить его! — настаивал высокий женский голос, с пробивающимися нотками истерии. — Только не с нами! Только не с людьми!

Я уткнулся взглядом в пол, чтобы не видеть их лиц — с меня хватало интонаций.

— Почему здесь ЭТО?! Стюард! Кто-нибудь!! Я требую капитана! Я не хочу, чтобы мои дети стали жертвой этого чудовища!! — низкий грудной.

— Мам, ты что! Он не чудовище. Он очень даже милый! — тонкий, высокий, шаловливый голосок.

Подросток на самом пике бунта. Удачная провокация, ничего не скажешь!

— Да кто вам позволил?! Это угроза второго уровня! Я сейчас тревогу включу!

— Он абсолютно безопасен, — твердил Нортонсон. — Уверяю вас! При малейших признаках я сам его отключу!

Из всех возможных эвфемизмов «отключу» идеально подходит для формирования стереотипа. Отключают машину, что-то изначально неживое, и каждый раз, когда я слышал это слово или сам произносил его, то испытывал глубокое уважение к внедрившим его специалистам. Постарались, ни одной лазейки не оставили!

— Вы издеваетесь?! Моя сестра была на «Кальвисе»! Я этого так не оставлю! — надрывно и несколько фальшиво.

— Андроидов запретили! Они опасны! Опасны!! — ни намёка на компромисс.

— Немедленно уберите его отсюда! Здесь же дети — вы не понимаете?! — мужской голос, в котором слышалась готовность немедленно встать и убрать меня.