Вырай. Книги 1-4

Егор оставил попытки контролировать ситуацию. Он окончательно перестал понимать, что происходит, поэтому просто плыл по течению, поддерживая такую чужую и так раздражающую мать своего ребёнка.

Вернее, не плыл по течению, а шёл против него. В прямом смысле.

Едва оказавшись в буферной зоне, Марина уверенно направилась к воде. То ли широкий ручей, то ли узкая речушка были здесь всегда. Многие путешественники делали рядом привал и мылись перед тем, как окончательно покинуть Вырай. А люди со сверхъестественными способностями ещё и пили холодную, чистую воду и наполняли конденсаторы Силой.

Ведьма вошла в реку и бросила через плечо:

— Идём.

Егор кивнул, но остался на берегу — Марина стояла всего в двух шагах от него, вода едва достигала её колен. Он не видел причины мочить ноги, если ведьма всё равно в его поле зрения, а в ручье ширины не больше пяти метров.

— Идём, — нетерпеливо повторила Марина. — По воде. Иначе ничего не получится.

Егор огладил бороду, пожал плечами и послушался. Почти сразу в берцы попала ледяная вода.

Марина удовлетворённо кивнула и двинулась вверх по течению.

Постепенно вокруг сгустился туман. Не лиловый, не изумрудный — обычный. Густой, молочный. Егор даже не заметил, как это случилось, лишь, пронаблюдав две схватки, отметил, что больше не видит окружающий мир. Только воду под ногами и женскую спину впереди.

— Марин…

— Тс-с-с… Хранилище не любит шума, — шёпотом ответила ведьма, не оборачиваясь.

— Так а долго ещё? — Егор тоже зашептал.

Марина не ответила. Экзорцист даже не стал злиться, лишь вздохнул и постарался не думать о замёрзших ногах.

Спустя ещё две схватки, которые Марина перенесла стоя, хотя даже невооружённым взглядом было видно, что ей хочется то ли присесть, то ли встать на четвереньки, они дошли до истока — ключ бил из-под скопления толстых узловатых корней.

Здесь туман был пореже, так что неописуемо огромное и старое дерево удалось разглядеть без труда.

Оно действительно было гигантским. Пожалуй, двадцать человек, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить.

Некоторые массивные корни частично находились выше уровня земли, вздыбливая почву и превращая её в волнообразный газон. Ствол был покрыт шершавой, грубой корой, которая кое-где потрескалась, обнажая нежную, розовую древесину.

— Оно всё ещё агонизирует, — Марина подошла, дотронулась ладонью до коры и закрыла глаза. — Тысячелетия пронеслись для него, как один миг, всё миллион раз изменилось, а оно по-прежнему живо. И страдает. Нужно прекратить.

— Что это?

— Древо Жизни, — торжественно, но так и не открыв глаза, сказала Марина.

Егор взглянул на лиловый шар на женской груди и промолчал.

— Наконец-то всё можно повернуть вспять, исправить… Время ещё есть.

— Марин, я сказал бы, что ты меня пугаешь, но я уже с утра в состоянии хронической паники. Можешь внятно изъясняться?

— А-а-а!

Снова схватка. После предыдущей прошло меньше пяти минут. Ведьма опустилась на землю, задышала быстро и глубоко.

Егор не видел появления первого сына — Люба рожала в больнице под присмотром врачей и акушеров. Он любил Кешу, ценил жену за то, что она подарила ему ребёнка, но грязь и муки родов в тот раз прошли мимо. Теперь он навёрстывал, и вряд ли этот опыт можно было назвать приятным. Да, теоретически Егор знал, что этот процесс труден, но никогда не понимал, насколько. Мужчина очень хотел разделить боль женщины, облегчить страдания, но понятия не имел, как. Поэтому просто сжал её ладонь, как делал сегодня не раз.

— Посмотри… наверх, — мышечные спазмы прекратились, но Марина по-прежнему тяжело дышала и не отпускала мужскую руку. Встать она не попыталась, лишь села, но как-то боком — видимо, ребёнок уже начал своё путешествие вниз. — Видишь, какой там ужас?

Егор поднял голову.

На ветках отсутствовали листья. И плоды, если они, конечно, были предусмотрены. Сухие, безжизненные, кое-где лишённые коры сучья.

— Словно…нежить. Правда? — Марина отдышалась и продолжила: — Вроде бы живёт, но души нет.

— Марин, может, давай место найдём поудобней, я боюсь, что ты вот прямо сейчас…

— Нет. — Марина упрямо тряхнула головой и, кряхтя, поднялась. — Осталось совсем чуть-чуть. Хочу тебе объяснить, чтобы ты смог рассказать другим.

Подозрения, пока смутные, обуяли экзорциста, но перебивать он не стал.