Вырай. Книги 1-4

— Это вы так почему-то решили. И вообще. Это просто секс двух одиноких взрослых людей. Ничего больше.

— Взрослые люди о последствиях думают. А вы ребёнка сделали. Как два одиноких идиота.

* * *

Егор молча наблюдал, как Марина носится из избы на улицу и обратно, обновляя содержимое багажника, и не догадывался, какое бурное обсуждение его персоны идёт в голове ведьмы.

Я должна ему сказать. Это и его ребёнок тоже.

Нет. У него душа болит по потерянному первенцу. Думаешь, он спокойно отпустит тебя в дорогу, когда узнает?

Ну, не ему решать, куда и когда мне уходить.

Ой ли. Не переживай, завтра знахарка ему сообщит, а мы уже будем далеко. А так ввяжемся в скандал.

Он адекватный.

Это потому что раньше такой вопрос не поднимался.

Таня не скажет. Она умеет хранить секреты.

Знахарка уважает справедливость. Она не будет молчать, особенно после того, как ты сбежишь. Так что проблема информированности решится без твоего участия.

— Ты же в сельсовете всем сказала, что останешься дома минимум на неделю, пока рейд в Вырай не пойдёт, — не выдержал в конце концов Егор. — Отец твой аж светился от радости. Почему передумала?

— Егор… — Марина остановилась посреди гостиной. — Я, в общем, ну…

— Что? Что-то изменилось?

Не говори. Пожалуйста. Он в любом случае узнает.

— Осколок совсем близко. Не хочу терять время зря. Попроси у всех от моего имени прощения, особенно у папы. И ещё. Я заберу фолиант с собой, так что обучение тебе придётся продолжить без него. Но это в твоих же интересах — возможно, когда артефакт увеличится ещё на одну часть, его силы хватит на то, чтобы задать вопрос и получить ответ про Хранилище. Если это произойдёт, я сразу же вернусь за тобой.

— А если не хватит? Если нужно будет остальное найти? Сколько всего осколков вообще осталось? — нахмурился Егор.

Ему очень не хотелось расставаться с фолиантом. Была даже мысль присвоить его и уйти, но он с возмущением выбросил это из головы — слишком непорядочно, слишком "нечисто".

— Тот, который близко — пятый. Потом шестой, седьмой — и всё. Думаю, за полгода-год управлюсь. Или даже быстрее, если Хранилище раньше найдём. Так что пока не исчезай, по-прежнему будь как дома.

— У меня смутное ощущение, что о твоём решении никто не знает.

— С чего ты взял? — "искренне" возмутилась ведьма. — Я Тане сказала, и Славке, и Глебу, а он отцу передаст. И Ляшкевичу. Честное слово, администрация и родня в курсе. Это ты рано ушёл просто. Лучше скажи, как у вас со Степанидой отношения?

— Почти не показывается. Боится, — криво улыбнулся Егор. — А так, вроде, сработались. Ты знаешь, что у твоей домовихи ниже голос стал, и борода полезла? Она сбривает, плачет…

— Это потому что дом постепенно тебя хозяином признаёт, — расстроилась Марина. — Вот Степанида в Стёпу и начала превращаться. Только ей не говори, а то совсем испугается. Когда я завершу свои дела, всё вернётся на круги своя. Я уверена в этом.

Может, пускай переезжает на гостевой хутор? Не ожидала, что изба меня так быстро забудет.

Хранительница, это сейчас совершенно неважно. Не стоит отвлекаться на пустяки.

— В общем, счастливо оставаться.

— Может, хоть до утра подождёшь? Выспишься, в конце концов. Лазник баню истопит.

— Нет, — тряхнула головой Марина. — Я хочу закончить как можно быстрее.

* * *

Следующим вечером Таня пришла к ведьминому дому, рассчитывая обсудить возможное усыновление мальчика Кеши. И узнала неприятную новость — её подруга, наплевав на собственное интересное положение, маленького сироту, гостей из Родника и Житомира и предстоящий массовый поход сельчан в Вырай, попросту сбежала.

Они сидели друг напротив друга, в креслах, в которых обычно обсуждали совместные планы Марина и Славка. Фельдшер молча "переваривала" новость — она, наконец-то, окончательно поняла, что имел в виду её муж, когда говорил о странном и опасном изменении характера ведьмы.

А Егор кипел. Так его ещё никто не обманывал. Он целый день провёл в наивной уверенности: в Приречье знают, что их ведьма снова ушла.

— Таня, какой мальчик, какой сирота? — высказался он наконец. — Это ведь ответственность! Его грудью, наверное, кормить всё ещё надо. Ладно бы, пятилетка, а лучше ещё старше, и то бы подумал.

— Зачем грудь? Ему уже потихоньку каши можно давать, овощи, — виновато пробормотала Татьяна. — Домовиха тебе поможет.