Выход есть всегда

   Береговые батареи тоже молчали. Собственно, в этом не было ничего удивительного — там некому было стрелять. Казаки постарались на совесть, и практически вся орудийная прислуга умерла во сне. А даже если кто‑то чудом выжил, или откуда‑то прибегут новые артиллеристы, им все равно ничего не сделать. Прицелы, самая нежная часть любого орудия, были безжалостно разбиты, и теперь попасть хоть в кого‑нибудь из них можно было разве что случайно. Именно поэтому три корабля входили уверенно, можно даже сказать, с ленцой. Только «Херсон» отошел на безопасное расстояние и скрылся в море — рисковать кораблем снабжения Эссен не собирался.

   При виде русских кораблей паника в порту поднялась неописуемая. Вопли разбегающихся докеров иногда доносились даже до крейсера. Эссен с интересом окинул взглядом гавань, ровные коробки складов, высокие, похожи не невиданных зверей краны, и вздохнул: ему бы такую базу, но чего нет — того нет. А то ведь, зная, что есть куда вернуться и отремонтировать, случись нужда, корабли, можно было бы планировать куда более серьезные операции, чем сейчас. Впрочем, с этой базы он еще кое‑что получит, если, конечно, его бравые казачки опять не пойдут на поводу своих дремучих инстинктов и не начнут вместо дела по всегдашней своей привычке набивать карманы всем подряд.

   Между тем, паника начала переходить во что‑то упорядоченное. На одном из стоящих под загрузкой кораблей, по виду, обычного транспорта, но под военно–морским флагом и с несколькими орудиями, начали спешно готовиться к бою. Похоже, опять вспомогательный крейсер, используемый все же для перевозки грузов. Еще бы, перехватывать ему, по большому счету, нечего, а для борьбы с изредка вырывавшимися до недавнего времени из Владивостока крейсерами такой корабль абсолютно непригоден. У него нет ни скорости, чтобы уйти, ни брони, чтобы защититься, ни нормального вооружения, чтобы оказать сопротивление. Расстреляют, как мишень, и стадвадцатимиллиметровые хлопушки в данном случае — не более чем формальное утешение. А вот отбиться от русского миноносца, нарваться на который в окрестностях Порт Артура все же можно, да и прикрыть от его атак другие транспорты подобное вооружение позволяет. Вот и совмещают японцы приятное с полезным, вне зависимости от того, насколько это нравится капитану вооруженной калоши.

   Хлопок! Снаряд прожужжал где‑то высоко над головами. В ответ затявкали орудия идущего головным «Енисея» — его командир торопился проверить вооружение в условиях, приближенных к боевым. Грамотно довернув, он дал канонирам возможность работать всем бортом, и четыре орудия моментально обеспечили ему подавляющий огневой перевес. Русские артиллеристы развили бешеную скорострельность, обычно считающуюся возможной разве что в теории. Правда, и работали они практически в полигонных условиях. Промахнуться с такой дистанции из корабельных пятидюймовок тоже было достаточно сложно, и теперь русские снаряды на глазах превращали транспорт в груду искореженного металла. Еще несколько раз выстрелило одно из его орудий, но единственный более–менее точный выстрел лишь поднял столб воды в десятке саженей от «Енисея». Потом от прямого попадания его разнесло на куски, вращающийся, словно городошная бита, оторванный ствол отлетел далеко в море, и на том всякие попытки организованного сопротивления прекратились. На втором вооруженном пароходе, имея перед глазами печальный пример собрата, развернуть орудия даже не попытались, и сиганули на берег, что твои зайцы.

   На этот раз крейсеру не было нужды причаливать, его десантная группа высаживалась на шлюпках, а вот «Енисей» и «Морской конь» подошли непосредственно к причалам. Дальше все развивалось по тому же сценарию, что и в Хокадате. Десантники сноровисто выбили из порта вяло пытающихся организовать сопротивление японцев, а корабельные орудия активно поддержали сие благое дело. Разница была лишь в том, что никто не пытался атаковать город и топить стоящие у причалов транспортные корабли. На них у Эссена имелись совсем другие планы.

   Искореженный и горящий вспомогательный крейсер никого уже не интересовал. Зато три других транспорта — совсем даже наоборот. Призовые партии моментально занялись ими, и через несколько минут над кораблями уже развевались русские флаги. Портовые сооружения в это время уже вовсю минировались.