Выход есть всегда

Выход есть всегда

Михеев Михаил Александрович

Аннотация:

Севастополь, 1913 год. К вице–адмиралу Андрею Августовичу Эбергарду, офицеру Черномоского флота, обращается его потомок с отдаленного будущего с предложением, от которого настоящий патриот России не смог отказаться, а именно, ему необходимо подобрать пару подходящих кораблей с подготовленным экипажем, которые будут заброшены на несколько лет назад в Балтийское море с целью переиграть русско–японскую войну 1904–1905гг … Если бы Россия победила в той войне, то история пошла бы совсем по другому пути, наиболее благоприятному для России.

   «Самоубийца!» — слышу за спиной.

   Но знаете, на том, на этом свете ли,

   Я не вступаю в безнадежный бой.

   Там выход был. Вы просто не заметили.

   (Альвар «Безнадежный бой»)

Крепость «Мир», база военно–космического флота Земной Федерации, дальний космос

— Итак, мы проиграли, — адмирал Титов резко встал из кресла и прошелся по боевой рубке. Пожалуй, его паршивое настроение сейчас выражалось лишь в излишне резких движениях, хотя больше всего адмиралу хотелось молотить кулаками по чему попало и бегать по стенкам, благо низкая, всего в треть стандартной, сила тяжести позволяла. Но — не положено, адмиралам, равно как и генералам, нельзя бегать, ибо в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику. Истина старая, но не утратившая своей актуальности, а потому Титов усилием воли заставлял себя при любых обстоятельствах сохранять бесстрастное выражение лица. — У кого‑нибудь есть идеи?

   Идей, что характерно, не было. Присутствующие в центре управления офицеры более всего напоминали стадо баранов, хотя, в общем‑то, и немудрено. На заштатную базу редко когда посылают лучших, и в этом смысле крепость «Мир» являлась классическим примером негативного отбора. Синекура, где дослуживали до пенсии майоры, которые никогда не дорастут до полковников, проштрафившиеся матросы и прочий бесперспективный народ. И если матросов еще можно было заставить ходить строем, а молодых лейтенантов без перспектив, но с амбициями, натаскать до приемлемого уровня постоянными тренировками, то что прикажете делать с заместителем по воспитательной работе, который не просыхает месяцами? Или с главартом, который второй год не может настроить систему управления огнем противометеоритных батарей, в результате чего вместо плотного огневого заслона получается какая‑то жиденькая, дырявая и перепутанная сеть? Разве что списать их к чертовой матери, и дожидаться, когда пришлют других, может быть, еще худших, да вдобавок незнакомых с местными условиями. Вот и приходилось Титову постепенно замыкать все функции на себя, проклиная сутки, в которых всего двадцать четыре часа. А ведь еще надо выкраивать хоть пару часиков, чтобы хоть немного поспать…

   Впрочем, и сам адмирал был не без грешка. В его личном деле, и он это прекрасно знал, имелась пометка «неблагонадежен». В общем‑то, ничего особенного, такими штампами могут похвастаться многие, другое обидно. В отличие от большинства таким украшением личное дело адмирала обзавелось не из‑за его скверного характера, как у других. В конце концов, среди боевых офицеров ершистых и наглых хватает, они свои погоны заработали в сражениях, и, в отличие от кабинетных деятелей, не боялись ни бога, ни черта. Именно поэтому, кстати, в их среде и возникали частенько разговоры в стиле «И чем же наш адмирал хуже президента, а начальник штаба — премьер–министра?». Впрочем, из стадии разговоров подобное выходило редко, все же служба безопасности ела свой хлеб не зря. И, естественно, «неблагонадежен» в подобной ситуации — обычное дело, даже карьере практически не мешает, лишь привлекает к обладателю повышенное внимание спецслужб.