Выбраковка

— Вот именно. Собственноручно. Тупым столовым ножом. Беременную.

— Ни фига себе!

— Вот именно. Эх… Взять-то я Шацкого взял. Жалко, что не убил на месте. Потому что его менты себе забрали. И выпустили. Сказали — может быть нежелательный резонанс. Мол, артистам Союза положено нюхать исключительно цветочки и ширяться только витаминами.

— Соболезную, — вздохнул старший. — Три года назад? Слушай, а я ведь помню. Нас тогда гоняли в «Олимпийский» какие-то офисы шмонать. Мы человек двадцать всякой мелкой сошки там переловили. Выходит, это Шацкий их сдал?

— Безусловно.

— Думаешь, к нему Писец идёт?

— А к кому ещё? Я в такие совпадения не верю, — твёрдо сказал Гусев. — За Писцом что у нас числится, помимо рэкета и прочей гадости? Оптовый драгдилинг. А что такое Москва? Рынок сбыта, который замер в ожидании. Кто был господин Шацкий? Покупатель с большими деньгами. К тому же неплохо знающий конъюнктуру!

Старший откинулся на спинку кресла и уютно сложил руки за головой.

— Логично, — признал он. — Но будь я на месте Писца, я бы с Шацким не связывался. Допустим, Писец не в курсе, что Шацкого спалили. Ментовка умеет такие дела проворачивать по-тихому. Но он ведь сам наркоман! Опасно.

— После трагической гибели жены Шацкий завязал, — сказал Гусев, снова берясь за бинокль. — Убитый горем муж, любимая супруга которого была зарезана пьяным хулиганом в подъезде… Нашему отделу внешних связей памятник надо ставить. Опять-таки — менты постарались. Знаешь, я ведь был на месте происшествия.

— Представляю себе. Мерзость какая…

— Он её на самом деле выпотрошил. Это я не для красного словца, — сказал Гусев деревянным голосом. — Ты не подумай, что у меня к Шацкому какой-то личный счёт. Просто такое прощать нельзя. Я уж молчу, сколько талантливых ребят из-за его поганой наркоты коньки отбросили или сыграли в лагерь. Понятное дело, если человеку позарез нужен героин, он его везде найдёт. Но ведь хороший продюсер музыкантам вроде отца… А Шацкий как раз хороший продюсер.

Старший тяжело вздохнул и сел прямо.

— Что ты предлагаешь? — спросил он.

— Есть у меня подозрение, что Писец Шацкого убьёт.

Некоторое время старший молчал. Члены его группы притихли настолько, что не было слышно дыхания. Валюшок, присевший в углу в ожидании приказаний, тоже непроизвольно замер.

— Как именно убьёт? — поинтересовался старший деловито и сухо.

— Вижу три варианта. Либо мы опоздаем, либо обнаружим себя на подходе. Или устроим какую-нибудь импровизацию, не знаю пока какую.

Валюшок судорожно глотнул. В него ещё ни разу не попадали настоящей пулей, и он как-то не был особенно уверен в надёжности своего комбидресса. Хотя Гусев уверял, что девятимиллиметровую пулю броня выбраковщика держит неплохо — только очень больно и остаётся жуткий синяк.

Буквально за пару секунд весь многомудрый психологический тренаж, которым Валюшка задолбали на подготовительных курсах, полетел к чёртовой матери.

— Тебе идти, тебе и решать, — заметил старший. — Только есть ли у Писца оружие?

— Писец вне закона. Для него любой контакт с ментами или АСБ — верная смерть. Он просто обязан иметь оружие. Это его единственный шанс отбиться и уйти.

— А ведь ты маньяк, Гусев, — заметил старший ласково.

— Почему тебя это удивляет? — спросил Гусев, по-прежнему глядя в окно.

— Хм-м… Твоё дело. Меня другое удивляет. Ты не учитываешь, что в ресторане может оказаться наблюдатель от ментов — раз. И что там минимум треть столиков уже занята — два.

— Ну, тебя-то менты волновать не должны…

— Меня — нет. Моё дело — прикрытие.

— …а честных граждан не заденет, я гарантирую.

— Телом будешь закрывать? — предположил старший донельзя язвительно.

— Конечно, — согласился Гусев на полном серьёзе, отчего у Валюшка нехорошо защемило под ложечкой.

— Как знаешь, Пэ. — Старший поднял руки, давая понять, что сдался. — Одно могу обещать: я — могила. Парни — тоже. Верно, парни?

«Парни» хором промычали что-то утвердительное.

— Дело святое, — высказался сурового вида уполномоченный, матёрый дядька лет пятидесяти. — Мочить надо гадов. Давно пора. Ведь лезут же, снова лезут изо всех дыр, как тараканы! Сколько мы их в расход пустили, а они снова лезут…

— Слабину нашу почуяли, — бросил старший, и Валюшку показалось, что он эти слова уже не раз слышал. Конечно, слышал. В Центральном.

— Есть! — выдохнул один из наблюдателей. — Вижу! Скорее всего — он!

По комнате прошла волна общего движения. Старший бормотал в микрофон, отдавая распоряжения второй половине группы, которая блокировала тылы ресторана. Несколько выбраковщиков быстро выскочили за дверь. Валюшок в который раз проверил свой игольник.

Ещё никогда в жизни ему не было так страшно.

Клиент подъехал к ресторану на потрёпанной «десятке». Его сопровождала пара быкообразных типов, от вида которых Гусеву сразу полегчало. Больше всего он боялся увидеть в свите Писца телохранителей новой формации — симпатичных людей с дорогими причёсками и без лишней мускулатуры, подмечающих любой намёк на опасность, а в бою — резких и стремительных. Эта же парочка двигалась как коровы на льду и не сумела даже толком осмотреться.