Выбраковка

Женька, рискуя схлопотать от друга выстрел в упор, уже лез по косогору вверх. Гусев подивился его глупости и нажал на спуск. Нужно было это сделать как можно быстрее, пока не подсуетился кто-нибудь чужой. Потому что ведущий за своих людей отвечает до конца. Короткой очередью по ногам он сбил Костика наземь. И чуть не прослезился от нахлынувшего отчаяния.

«Какой же ты законченный эгоист, Гусев! Потянуть время думал, подержать при себе парня. А вышло — ты его убил. Пусть не сегодня. Пусть не своей рукой. Всё равно убил. Прикончил. Угробил. Похоронил. Забраковал. Коз-з-з-зёл!!!»

На свалке вдруг оказалось много тише, чем раньше, только дружный топот множества ног приближался со всех сторон. И Женька наверху что-то несуразное выкрикивал, хлопая Костика по щекам, будто не понимая, что случилось.

Гусев вскарабкался наверх. Женька оставил бессмысленные попытки оживить парализованное тело и сейчас тянул из кармана аптечку.

— Нет! — приказал Гусев. — Не надо.

— Как?! — Глаза у Женьки были шальные.

— Очнись. Ты что, не понял, в чём дело? Костя под марафетом. Дурак я, нужно было вспомнить, как он рассказывал, что мечтает по бомжам пострелять.

— И ты… И ты с самого начала знал?!

Со всех сторон их обступили насупившиеся выбраковщики из группы Данилова. Только их здесь не хватало.

— Не знал, — коротко ответил Гусев. — Подозревал. Но доказательной базы ещё не было, понимаешь? Хватит, Женя. Потом обсудим.

— Потом?! — взвился Женька. — Какое теперь «потом»?! Всё, привет, он забракован!

— Может, ещё и нет, — вступился кто-то. — У нас вот тоже был случай…

— Да заткнись ты! — смотрел Женька только на Гусева. — Ну, знаешь, Пэ… Ну, ведущий… Не ждал я от тебя!

Гусев провёл ладонью по глазам — никто, конечно, не выключал наплечных фонарей, и отовсюду бил яркий свет. Особенно зло слепил его Женька. Гусев почувствовал, что тоже потихоньку начинает терять над собой контроль.

— Заканчиваем дискуссию, — приказал он. — Берём его и несём в «труповозку». Ну?!

Женька то ли фыркнул, то ли всхлипнул, но всё-таки нагнулся и взял Костика за плечи.

— Извините, господа, — бросил Гусев в пространство. — Не хотели. Так получилось.

— Это ничего, Пэ… — сказал позади Данилов. — Бывает…

Служебное расследование завершилось для Гусева плохо, ему вкатили сразу два внутренних предупреждения, за невнимательность к подчинённым вообще и недосмотр в ходе спецоперации — отдельно. Ещё одно — и будь здоров, отправляйся на черновую работу в «группу поддержки». А там единственный прокол — и окончательное падение, грузчиком на «труповозку». Конечно, Гусев мог в любой момент подать рапорт и уйти в отставку, но такой выход был для него смерти подобен. Он хотел оставаться в выбраковке до самого конца — своего или Агентства. Что будет, если АСБ прикроют, Гусев старался не задумываться. «Ничего хорошего точно не будет». Пока что Агентство гарантировало ему безопасность, и это казалось самым важным на свете.

Каждый божий день, каждый час, каждый миг статус выбраковщика защищал Гусева от себя самого. Работа держала его в узде, не позволяя спиться или потерять рассудок. И в первую очередь — не оставляя сил задумываться о том, кто же он такой и зачем вообще живёт.

Да, иногда на работе бывало невыносимо тошно. Но внутренний мир Гусева казался ему во сто крат страшнее. Иногда он с лёгким ужасом вспоминал свою предыдущую жизнь, до «январского путча» и образования АСБ. И каждый раз удивлялся — как не сошёл с ума тот Гусев, прежний, молодой идиот, запивавший снотворное водкой, чтобы не видеть тревожных снов.

Его отстранили всего лишь на неделю, но, когда они с Женькой вернулись на маршрут, ведущий понял — тройки Гусева больше нет. Как физически, так и психологически. Женька нервничал, медлил и постоянно косился на Гусева неуверенным взглядом. Будто пытался что-то рассмотреть в своём ведущем, такое, чего раньше не замечал. Гусев несколько раз пробовал вызвать Женьку на откровенность, но тот уходил от прямого разговора. Похоже, он перестал ведущему доверять.

И очень выразительно дёргался, когда игольник Гусева случайно поворачивался вправо, туда, где по-прежнему нёс службу оставшийся ведомый. Так дёргался, что Гусев весь холодел. Не от страха — от стыда.

Он уже подумывал о том, чтобы попросить Женьке замену, когда произошла очередная глупость. Рано утром они возвращались на машине с работы. Женька должен был, как обычно, выбросить Гусева на Фрунзенской и ехать дальше к себе. Но буквально в сотне метров от гусевского дома пришлось остановиться — впереди был затор. Только что прошёл дождь, и на мокрой дороге случилась цепная авария, сразу четыре машины, что называется, «догнали» одна другую. И почти десяток разъярённых мужиков от души орудовали кулаками — слава богу, забыв про монтировки и прочий инвентарь.