Выбраковка

— Чтобы это — в последний раз! — процедил он.

— Я больше не буду, — пообещал Мышкин вызывающим тоном. В классе одобрительно захихикали.

— А ты что, тоже в милиционеров камнями бросаешься? — удивился шеф. — И ещё забраковать обещаешь?

— А-а… Никак нет, товарищ начальник. Я по поводу, так сказать, выкриков с мест. Но если, значит, какого мента надо забраковать — милости просим. Как говорится, перед законом все равны.

— Но некоторые равнее других, — негромко ввернул Гусев.

Все головы в классе словно по команде обернулись к нему.

— Вы на что намекаете, товарищ Гусев? — прошипел начальник отделения.

— Я ни на что не намекаю, шеф. Я просто говорю, что АСБ в принципе стоит над законом. Но из этого вовсе не следует, что мы должны стрелять в бродячих собак. Дворнягами обязаны заниматься органы санэпиднадзора. Их что, упразднили? Или в городе ни одной двуногой сволочи не осталось? Мы что, получается, всех гадов уже поубивали? Может, я тогда домой пойду?

— Гусев, — сказал шеф подчёркнуто ровным голосом, что предвещало мощную истерику. — У тебя не язык, а помело. Но это ещё не значит, что ты самый умный. Хочешь на моё место? Ах, не хочешь…

— На место каждой убитой нами московской дворняги тут же приходит от трёх до пяти собак из-за городской черты, — сказал Гусев. — Я вчера позвонил своему приятелю-зоологу, и он мне всё очень хорошо объяснил. Думаю, наверху это тоже знают. А ещё в головном офисе знают, что стрелять по невинным существам выбраковщики не приспособлены, для них это шок. А в особенности — когда мимо идут наши славные чистенькие незамаранные менты и отпускают ехидные комментарии.

— Мол-чать! — рявкнул шеф. — И после инструктажа — ко мне в кабинет. Оба! И ты, Калинин, тоже!

— Я просто зевнул, — сообщил Калинин.

— Мол-чать! Значит, так. Приказ. С этого дня. Кто поднимет руку на милиционера — в патруль навечно. Пожизненно! Никаких больше специальных операций, никаких премиальных, ни-че-го! Всё. Разойтись! Мышкин и Гусев, ко мне!

— А я? — поинтересовался Калинин, демонстративно зевая.

— А ты пошёл на маршрут!

— Yes, Sir!

— Что?!

— Будет исполнено, ваше благородие!!!

— Вон отсюда!!! — заорал шеф. — Все! Бегом! Негодяи! Разгильдяи! Всех на мясо! К бандитам в рудники! На лесоповал!

Выбраковщики дружно повскакали с мест и ринулись к выходу из класса.

— Не уходи, — сказал Гусев на ухо Валюшку. — Посиди здесь. В уголок вон отойди и сядь. Я быстро.

Валюшок кивнул и растворился в бурлящей у двери хохочущей толпе. Кричащего и визжащего начальства здесь не боялись. Здесь боялись начальства спокойного и хладнокровного, готового тебя забраковать.

В кабинете шеф несколько минут топал ногами и плевался, а потом устал, рухнул в кресло, утёр лысину грязноватым платком и неожиданно спокойным тоном спросил:

— Гусев, это что, правда?

— Насчёт чего? — не понял Гусев.

— Насчёт собак.

— А-а, разумеется. Город не может прокормить больше определённого числа животных. А если даже вывалить всю еду на помойки, так у каждой стаи всё равно есть чётко очерченный ареал. Ну, зона обитания. Поэтому число собак в Москве — более или менее постоянная величина. Просто иногда стаи наглеют и слишком часто попадаются на глаза. Тогда их начинают отлавливать, чтобы пейзаж не портили. Но стоит выбить одну собаку, как тут же освобождается ниша. Занять которую мечтает несколько псов, ошивающихся за Кольцевой. Они бросаются в город и начинают бороться за эту нишу. Ослабленная потерей бойца стая не может им эффективно противостоять, и в конце концов в нишу втискивается минимум двое… И так далее. Короче говоря, проще всех сук переловить и спирали им поставить. Лет на пять никаких проблем…

— Спирали?!

— Ну, я не знаю, как это у собак делается, я образно.

Шеф задумчиво поскрёб лысину.

— В городе денег сейчас завались, — поддержал Гусева Мышкин. — Так сказать, девать некуда. Могли бы давно наладить такую программу. И короче, Пэ совершенно прав — куда девалась санэпидстанция?

— Вы на всё готовы, лишь бы не перетрудиться, — съязвило начальство. — Даже собачьими гинекологами заделаться.

Мышкин и Гусев переглянулись. Видимо, перспектива ловить дворовых сук и делать им операции как-то не приходила им в голову.

— А хоть и гинекологами, — заявил Мышкин. — Лишь бы, так сказать, не убийцами.

Шеф посмотрел на Мышкина косо, но промолчал.

— Напишите запрос, — предложил Гусев. — В Комитет по экологии Верховного Совета. То есть не вы лично, конечно, а пусть главный по Москве напишет. Подбросьте ему идею.

Шеф подёргал носом и сдался.

— Попробую, — сказал он нехотя.

— Это же, так сказать, нарочно делается, — понизив бас до шёпота, сообщил Мышкин. — Короче, сегодня дворняжки, а завтра что? Каждому по метле?

— Мётел не дадут, — авторитетно заявил Гусев. — Ты забыл, в городе уже по четыре дворника на подъезд. Скоро тротуары с мылом будут мыть, как в каком-нибудь, блин, Антверпене. Когда ты в последний раз видел под ногами окурок?

Мышкин глубоко задумался. Шеф, сопя, открыл ящик письменного стола и достал сигареты. Наверное, подействовало напоминание об окурках.