Выбор сердца

— Ты смогла разобраться в своих чувствах. А я до сих пор не могу. Вот до свадьбы всего ничего осталось. И я бы тоже хотела сказать себе: Максим был для меня только другом…

Кармелита замолчала. И молчала, пока соседка по кровати не спросила у нее:

— А ты не можешь?

— Не могу… Знаешь, вот иногда стараюсь вообще о нем не думать, а он стоит у меня перед глазами, и я никак не могу его из головы выкинуть.

Люцита слушала Кармелиту, затаив дыхание, — что же говорит эта бесстыдница!

— Да! Стараюсь не думать о нем. Даже в город сейчас редко выхожу. Не хочу о нем вспоминать. И боюсь его встретить.

Кармелита вздохнула, глубоко, всей грудью.

— А Максим? — осторожно спросила Люцита. — Он ищет с тобой встречи?

— Люцита, я прошу тебя как подругу. Пожалуйста, больше никогда ничего не спрашивай меня о Максиме. Ладно?

— Хорошо, не буду. Помолчали.

Казалось, что вот-вот обе уснут, но неожиданно Кармелита заговорила совсем о другом:

— Так странно, я уезжаю, а ты остаешься здесь…

— Мне тоже странно. Никогда не думала, что буду жить в доме. Тем более, в таком.

— А как живется в дороге?

— По-разному… Бывает хорошо, бывает плохо. Каждый день что-то меняется. Новые места, новые люди…

— Мне кажется, я буду сильно скучать по дому.

— А я по табору…

И вот теперь уже точно заснули.

Только вдруг посреди ночи Люцита проснулась.

А Кармелита спала, но не спокойно. Вскрикивала, улыбалась во сне, а потом начала произносить одно имя. Легко догадаться, какое:

— Максим! Максим! Это ты? Максим, Максим!

Люците хотелось плакать и смеяться одновременно. Кто может сказать, что она плохая подружка невесты? Для такой негодной невесты любая подружка будет замечательной, да что там — просто святой.

Глава 34

Немного удалось разузнать Баро о пособнике Рыча по имени (или по кличке) Леша. Оказывается, в криминальном Управске и его окрестностях было целых три Леши, не считая большого количества Лех и даже одного Алекса (он, говорят, был самый мерзкий из всего своего круга, и со дня на день его собирались убрать — причем свои же).

Баро взял фотографии всех троих приличных (по сравнению с Алексом) Леш и поехал в оцепление.

Когда начало темнеть, цыгане снялись с уже насиженных мест и начали сжимать кольцо, приближаясь к выходу из пещеры.

— Рыч! Рыч! — покричали в расщелину. Никто не отозвался.

— Рыч, выходи! Тебе некуда деваться. И снова тишина.

— Рыч, только не вздумай стрелять в своих. Тогда тебе совсем худо будет, — и после этих ободряющих слов полезли на штурм пещеры.

Внутри никого не было. И почти ничего. Хотя по каким-то еле уловимым приметам, следам, запахам чувствовалось, что совсем недавно здесь был человек.

Обыскали все, но ничего не нашли.

Только Баро, по наитию, почему-то заглянул за камешек, и отдернул руку, как будто змея укусила. Потом опять полез туда же, уже аккуратней. И вытащил, как воблу за хвостик, нож. Посветил фонариком — на лезвие мелькнула фигурка медведя, вытравленная хозяином.

— Что там, Баро? — спросили мужики, стоявшие вокруг.

— Медведь! Рыч! — вскричал Баро. — Значит, он все-таки был здесь!

— Так что, Рыч убежал? — спросил Васька.

— Да, — ответил Баро.

От обиды на лице у мальчика появились слезы.

— Но я же не виноват. Я его выследил. Он меня не видел!

— Успокойся, Васька, успокойся, — сказал Баро. — Тебя никто ни в чем не винит. Наоборот, ты заслуживаешь награду.

Баро подбросил нож Рыча на руке. У Васьки все слезы мгновенно высохли, он с восторгом посмотрел на опасную игрушку.

— Вот, это трофей. На нем вытравлен медведь. И ты можешь считать, что сегодня сам затравил медведя. А если мы его все же не взяли, то это уже наша вина!

— Баро! Баро! Я…

Баро протянул нож Ваське.

— Спасибо, Баро! Это… Это…

— Хоть ты, Василий, еще мал, для того чтобы носить такой нож, ноты показал себя настоящим мужчиной, — Баро, не жалея, оторвал от своей рубахи изрядный кусок ткани и протянул его мальчику. — На, держи. Аккуратно заверни нож, чтобы не порезаться. А завтра днем я тебе привезу ножны. Сам лично их сошью!

* * *

Утром Земфира с Грушей начали накрывать стол для завтрака. Люцита буквально влетела в гостиную. Но, увидев Грушу, говорить не стала, подождала, пока она уйдет. И лишь потом шепнула на ухо матери:

— Ну что, Баро пришел?

— Пришел. Посреди ночи…

— И что? Они нашли его?

— Тише!

— Да куда тише? Я и так еле шепчу. Мама, ну скажи мне! Я с ума сойду!

— Нет, не нашли. Он ушел.

— Что ж они так долго искали? Куда он ушел?

— Оказалось, в пещере, где Рыч прятался, под камнем второй ход имелся.

— Слава Богу!

— Люцита, и на этот раз беда прошла мимо. Я тебя прошу. Я требую: оставь в покое Миро и Кармелиту.

— Не волнуйся, мама. Поверь, я им больше мешать не буду! Да… Правда… Я смирилась с судьбой. Пусть теперь все будет так, как будет.

Земфира посмотрела на Люциту с верой. И одновременно — с сомнением.

Впрочем, и сама Люцита не знала, можно ли верить своим словам.

* * *

Проснулся Рыч в своей старой квартире, то есть в той, в которой прятался до пещерной жизни. Конечно, эти переезды немного утомительны. Но с другой стороны — как же приятно было в очередной раз щелкнуть Баро по носу!