Выбор сердца

— Нет, нужно, бабушка, нужно! Мне это просто необходимо.

— Но почему ты говоришь это с таким отчаянием? Что тебя мучает, девочка моя? Расскажи мне. Нет лучшей подруги, чем бабушка.

И слезы, упрятанные внутрь, вновь полились ручьем. И под этот водопад Кармелита рассказала все-все-все о Свете и Максиме.

— Они меня предали, бабушка! Предали. Лучшая подруга и тот… кто… кого я… о ком думала, что он… В общем, Максим…

— Я не могу в это поверить! — всплеснула руками Рубина.

— Но я видела все это своими собственными глазами!

— Может, ты что-то не так поняла?

— Да что не так?! Они были взъерошенные, раскрасневшиеся. И вместо моего портрета в ее студии — портрет Максима. Что тут понимать?

— Да, внучка, наверно, ты права. Вот ты сейчас говоришь, а я сердцем своим цыганским чувствую, что так оно и есть. Сошлись они, Света и Максим. Может, сначала и не хотели, но сошлись. И сейчас тоже вместе.

— Я ошиблась в людях. Думала, они самые дорогие, самые близкие, самые лучшие, а они!..

— Что ни делается, все к лучшему. Радуйся всему, что ни увидишь. Тем легче тебе теперь будет забыть о них. Прежняя жизнь для тебя кончилась, начинается новая, с Миро. Выйдешь замуж, станешь цыганской женой и, даст Бог, останешься в таборе…

— Бабушка! Ты не представляешь, как я этого хочу!

— Вот теперь представляю. Ну что, Кармелитка, теперь ты убедилась: у них, у гаджо, свои законы. И ты сама видела, какие. Я рада, что ты, несмотря ни на что, выбрала законы цыган.

— Да, бабушка, я тоже… — сказала Кармелита горячо, как будто окончание молитвы произнесла.

— Все! Хватит плакать. Теперь расскажи мне, как у тебя дела с твоей постановкой?

Кармелита заулыбалась.

— Все хорошо. Добавила к старым номерам новые. И все так переплелось славно. Дети так здорово танцуют! Они совершенно не боятся. Хотя не знаю, что будет завтра… перед представлением…

— И завтра бояться не будут. Главное, чтоб ты не боялась.

В голосе Рубины Кармелите неожиданно послышалась какая-то тревога. Или… “Да нет, показалось!” — решила Кармелита.

* * *

— А ты об этом знал? — спросил Форс, показывая Антону на счастливую парочку.

— Подозревал. Они, правда, отбивались, говорили, что все не так серьезно. Но я-то видел, к чему идет.

— Понятно. Вот она, свобода выбора. Осознанная, блин, необходимость! А я уже даже имел честь видеть их вместе в моем доме.

Антон промолчал.

— Ну, чего ты молчишь? — возмутился Форс. — Прощелкал девушку, и еще молчит! Как ты к этому относишься?

— Ничего я не прощелкал, — обиделся Антон. — Мы со Светой порвали. Пусть теперь делает, что хочет.

— Жаль, — сказал Леонид Вячеславович, задумчиво глядя на парочку.

— Мне тоже… Но так получилось…

— Антон — Антон, ну как же ты… Так все хорошо было. Не оправдал ты моих надежд. Вот сейчас приходится терпеть, что рядом с моей дочерью не ты, а Максим.

Мимо проходил официант. Форс подозвал его.

— Пожалуйста, бутылку шампанского вот за тот столик.

— Сказать, что от вас?

— Разумеется. Мы свою доброту ни от кого не прячем. Перед тем, как бутылочку отнести, но не раньше, шторочки все эти раздвинь, чтоб нас хорошо видно было.

— Леонид Вячеславович, что ж это вы дочку подпаиваете, когда она рядом с этим…

— Антон, добрее нужно быть. Добрее. Ребята в ресторан пришли, а пьют только чай. Нехорошо.

Антон понимающе хмыкнул — порой нет ничего оскорбительней подарка.

— Извините, был не прав. Надо помочь влюбленным. У Макса-то, наверно, и денег нет.

— Молодец, Антон, быстро схватываешь. Вот мы и поможем им устроить настоящий праздник.

* * *

Баро радушно принял будущего зятя.

— Проходи, дорогой, мой дом — твой дом.

— Вот-вот, Баро, я как раз об этом. Хотел бы снова вернуться к одному давнему разговору.

— Давний разговор — как выдержанное вино, — лукаво улыбнулся Зарецкий. — Со временем крепчает. Что за разговор? О чем речь?

— О том, где мы с Кармелитой будем жить после свадьбы.

Лицо барона изобразило недовольство:

— Миро, я не хочу об этом говорить.

— Но я прошу, выслушайте меня!

— Э-э! Я наперед знаю, что ты скажешь. Вы с отцом хотите, чтобы Кармелита жила в таборе.

— Но, Баро…

— Послушай, Миро, у меня на тебя, зятек мой родной, другие виды. И совсем другие планы. Эх, не хотел я говорить заранее, да, видно, уже время приспело. Понимаешь, я надеялся, что, выдав за тебя Кармелиту, я со временем передам тебе и место вожака рода, барона. И, в конце концов, хранителя цыганского золота. Я думаю, ты самый достойный преемник. И наши все меня поддержат!

Миро задумался. Вот как все складывается. Ведь отец его, Бейбут, именно на это и надеялся, когда уговаривал его ехать к полузабытой детской невесте — Кармелите. Отец тогда так мечтал об этом. А вот сейчас так все складывается, что не может Миро принять это предложение. Только как сказать об этом, чтоб не обидеть гордого человека?

— Баро, для меня это большая честь!

— Так что ты скажешь? Ты согласен?

— А почему вы заговариваете об этом сейчас, когда я еще совсем молод, да и вы в расцвете, в силе… И почему…

— Миро, ты не понял, — перебил его Зарецкий. — Я не предлагаю тебе занять свое место прямо сейчас.