Выбор натуры

– Переживает, но к Паоле это имеет мало отношения. Паола просто… забавляется. Когда-то мама ушла от ее отца, разрушила семью, а теперь Паола делает вид, что может увести у нее мужа. Всё это глупости… Мама и не думает к ней ревновать. Она переживает за всё в целом. За папу, за меня, за Павла. Вы ведь всё видели. Когда папа хотел уехать после независимости, она уговорила его остаться. А после присяги уже он не захотел. И теперь мама себя винит. На папу она как на ребенка злится. Могла бы – надавала бы ему по одному месту.

– Ну, значит, всё, слава Богу, не так плохо…

– Нет, это плохо. Я же помню, как она раньше к нему относилась. Да и все мы. Такого никогда не было. – Настя помолчала. – Как-то всё пошло… неправильно. А вообще, это с ним началось, когда Кипарисов застрелился, его лучший друг. Они с ним из-за присяги поссорились, и так и не помирились… – она помолчала. – Хотя, наверное, вы правы. Паола тут последняя капля.

– Она ведь родная сестра Павла?

– Да. По маминому первому муж. Его дочь от первой жены. Она умерла.

– Я это к тому, что немного странно слышать, что брата и сестру зовут, в сущности, одинаково.

– У их отца был какой-то очень близкий друг, и он поклялся дать своему ребенку его имя. Первой родилась Паола. И еще…

 Настя в очередной раз заложила за ухо прядь волос и опустила ресницы, такие же длинные, как у ее брата. Помолчав, подняла на Сараева зеленовато-карие глаза, в которые Сараев смотрел не без некоторого волнения.   

– И еще одно, насчет папы. Чтобы тоже не было для вас неожиданностью…

В это время на кухню вышла одетая вполне по-домашнему Одарка, о которой Сараев за всё это время даже не вспомнил. Настя замолчала и, как только Сараев их представил друг другу, заторопилась.

– Ладно, всё, спасибо. Может, он еще и не придет.

– Настя, что вы, куда вы? Вы же хотели еще что-то сказать.

Сараев опять потянулся взять ее за локоть, но она отвела руку.

– Нет, ничего. Извините. Мне надо идти.

В блошиных рядах Староконного рынка Одарка дала волю своей непосредственности. Она металась от продавца к продавцу, хватала за руку и тянула за собой то туда, то сюда Сараева, а когда он купил приглянувшуюся ей дешевую брошку в виде букетика ландышей, завизжала от радости, захлопала в ладоши и запрыгала, гремя и звеня всей амуницией. Хоть и наигранное, ее веселье передавалось и Сараеву. Кстати, под эти прыжки и хлопанье в ладоши она как-то ухитрилась с жалкой улыбкой и как бы вскользь сообщить, что уезжает не завтра, а послепослезавтра. Сараева, впрочем, это даже обрадовало. Нехорошо всё-таки быть человеку одному, сентиментально заключил он про себя и остановил взгляд на молодом торговце, сидевшем на корточках перед листом картона со всякой всячиной. В этот момент тот прощался с седым старичком в хромовых сапогах. При этом зрачки его так и съезжали в сторону Сараева. Наконец, проводив старичка, парень повернулся к нему.

– Что-то интересует? – спросил он, и теперь его зрачки от Сараева словно отскакивали.

– Это ведь вы мне передавали привет от мальчика? – сказал Сараев.

– Я – вам? Привет? Что-то не помню такого…

Он явно был смущен. Сараев не отходил.

– А может, вспомните? – сказал он.

– Слушайте, уважаемый, не мешайте, – повысил голос парень, кривя губы и экономя на гласных, – и так торговли нет, так вы еще делаете квадратную голову…

Он уверен, что я был пьян и не помню, думал Сараев. А ведь я и в самом деле был пьян и не очень-то помню. Он оглянулся – Одарка рядом разглядывала какую-то плетеную корзинку – и, достав двадцатку, сел на корточки напротив парня.

– Послушайте… Давайте договоримся. Я у вас ничего больше не буду спрашивать. Клянусь. Опишите мне только человека, который вас направил, а я за это куплю… ну, вот это, – Сараев выбрал самую бессмысленную, на его взгляд, вещь – какую-то сточенную от времени шестеренку. – И всё. Ни о чем больше спрашивать не буду.

Парень, ухмыляясь, смотрел под ноги. Хмыкнув, дернул головой и сплюнул в сторону.

– Ну, смотрите. Я ведь у вас ничего больше не прошу, – сказал, поднимаясь, Сараев. – Как хотите…

Он сделал шаг в сторону Одарки.

– Эй, уважаемый! – окликнул его парень – Хорошо. Вы считаете, что я к вам подходил, что-то передавал на словах, так? И если я вам сейчас расскажу приметы того чудака, вы у меня это купите?

Сараев кивнул.

– И ничего больше спрашивать не будете?

– Не буду.

– Давайте деньги.

Парень взял у Сараева купюру и ритуально, для привлечения удачи, прикоснулся ею ко всему, что лежало перед ним на картоне.

– Хорошо, – сказал он, – слушайте. За точность не ручаюсь, сам немного был подшофе… В общем, это был такой мужик, лет сорок или около. Роста такого, как мы с вами. Не толстый, не сильно худой – средний. Брюнет… Что еще? Всё. Темно было. Как одет? Ну, как… Куртка, джинсы – как все.

– С бакенбардами?

– Нет.

«Значит, с бакенбардами», – подумал Сараев и спросил:

– Что он вам еще говорил?

– Ну вот, начинается! Мы же договорились. Это вы говорите, что я к вам подходил. Я лично такого не помню.

Подошла Одарка с корзинкой и взяла Сараева под руку.