Выбор

– Думаю, это произошло по нашей вине, милая. Нам следовало вложить плотный конверт с обратным адресом и оплаченной доставкой, тогда все вернулось бы в целости и сохранности. Возможно, стоит поблагодарить их – отослали ведь рукопись назад.

– Не беда. Напечатаю ее снова. У нас есть две печатные копии, но я где-то читала, что редакторы предпочитают читать оригинал. И нечего смотреть букой. Просто это испытание Господне. Подумаешь, отказали разок, не о чем беспокоиться. Ты разве не знаешь, что «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»[11] была отвергнута двадцать раз, прежде чем ее издали.

Дней через пять я отнес только что набранный экземпляр книги на почту и отправил в следующее издательство из составленного нами списка. На этот раз предусмотрительно вложил плотный конверт с обратным адресом и тем же вечером после ужина объявил, что устроился на новую работу и приступаю к ней завтра, рано утром.

– Где, пап? – одновременно выпалили Тодд и Гленн.

– На лесопилке.

– И что там станешь делать?

– Буду работать в бригаде, подавать большие сосновые бревна к пилам, которые их распиливают на нестроганые доски.

– Нет, не будешь, Марк! – воскликнула Луиза, сильно побледнев.

– Нет, буду. Я подал туда заявление задолго до Рождества, а когда заехал к ним сегодня после того, как съездил на почту, они меня приняли. Почти год после окончания средней школы я занимался чем-то подобным на заводе в Бангоре. За меня не беспокойся.

– Но ведь то было больше двадцати лет назад! Ты не в той форме, чтобы выполнять тяжелую физическую работу. И потом, разве это не опасно?

– Несколько недель тяжеленько придется, но ничего, выдюжу. И вовсе это не опасно… всем нужно лишь соблюдать технику безопасности. Уже много лет у них не было ни единого несчастного случая.

– Марк…

– Луиза, по крайней мере заработаю на пропитание, да и для меня сплошная польза. Целый день на свежем воздухе, а когда пристроим книгу, уволюсь. Лады?

Я был готов уволиться уже через пару часов. Таскать огромные бревна длиной футов под двенадцать и диаметром, превосходящим два, было сущей пыткой. Мышцы не болели, они прямо таки полыхали, в то время как ноги коченели от холода. В марте в Джеффри было довольно прохладно, особенно в семь утра, когда начинался рабочий день. Зато раннее начало означало, что в три тридцать или около того я уже возвращался домой, благодаря чему удавалось провести время с мальчиками. Правда, обычно, вернувшись из школы, они обнаруживали меня спящим на диване в гостиной, пока Луиза не расталкивала к ужину.

В конце апреля снова вернулся «Ключ к лучшей жизни», а еще пришло весьма неутешительное письмо из банка. В нем говорилось, что теперь у нас месячная задолженность по погашению ипотечного кредита. После долгого и болезненного обсуждения с участием двух рыдающих мальчишек мы поместили объявление в еженедельной газете и вскоре распрощались с любимым джипом, нашим ковром-самолетом, который много раз увозил нас к удивительным местам. Часть вырученных денег была потрачена на покупку старого пикапа марки «Chevrolet».

Когда книгу вернули в третий раз, спасая тонущий корабль, Луиза решилась на отчаянный шаг. Она поехала в Кин и тоже устроилась на работу. Официанткой. С пяти до двенадцати вечера, шесть дней в неделю. В месяц мы зарабатывали меньше, чем я получал в «Treasury Insurance» за неделю. Не совсем то, о чем мечтал, прощаясь с мистером Хедли в его библиотеке три года назад. Три года! Неужели прошло уже столько времени с того памятного дня, когда я самонадеянно заявил ему, что смогу справиться с безденежьем намного лучше многих?

Четвертое по счету издательство из списка вернуло нам рукопись в сентябре, также сопроводив ее официальным отказом. Отказ отказом, но никто из четырех редакторов не удосужился выслать нам критические замечания по книге. Поэтому, в надежде получить хоть какой-либо отзыв, я отправил печатную копию старому приятелю, Андриану Кроушоу, владельцу антикварной лавки на Бостонс Бикен-стрит, у которого приобрел все свои драгоценные первые издания. Сопроводительное письмо вышло кратким: в память о старой дружбе не мог бы он пожертвовать толикой своего времени и прочитать написанную мною книгу, а также высказать о ней свое мнение, не взирая, что называется, на лица. Ответ пришел быстро и был весьма конструктивным. По его мнению, рукопись заслуживает одобрения, легко читается и, без сомнения, является качественным продуктом, с трудом обнаруживаемым в последнее время среди развалов печатного мусора (его слова), претендующего на звание книг с практическими рекомендациями для оказания помощи самому себе. Также он дипломатично намекнул, что смог бы посоветовать щедрых покупателей на некоторые первые издания, приобретенные мной у него в прежние годы.