Выбирая судьбу

— Джилл, я думал, ты меня понимаешь. Ты единственная, кто знает, каково мне приходится. Что, по-твоему, я должен делать? Притвориться, будто я не такой, какой есть? Не могу. Так уж устроен.

Господи, он повернул все так, что теперь я должна пожалеть его. Маленький мальчик, пинающий ногой грязь, потому что никто в целом мире его не понимает. Бедный милашка Крис, а рядом большая гадкая Мэрилин, да еще я, злобная тетка.

— Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Я люблю тебя, Джилл.

Значит, Крис живет с другой. Утро мгновенно растеряло свое очарование, от былой радости не осталось и следа. Казалось, я вышла из кабинета Джона Темплтона месяц тому назад. Кому вообще нужен этот глупый журнал «Вуманс лайф»?

ГЛАВА 18

Однако понедельник удался на славу. Я была занята делом и не вспоминала о своих невзгодах целый день.

Без двадцати девять я вылетела из отеля и смешавшись с толпой, поспешила в деловой центр. Ощущение было головокружительное. До работы я добралась на автобусе, и, когда впереди замаячили призывные бронзовые цифры «353», они показались мне родными. Я обменялась улыбками и пожеланием доброго утра с уборщиками, которые снова начищали бронзовые ручки и смахивали пыль с люстры. Я очутилась в родной стихии. В лифте звучала музыка — ненавязчивая, но игривая, и, когда я вышла на третьем этаже, кофемашина весело звякнула, возвещая о собственном, весьма значительном вкладе в общее дело. Я находилась дома.

Я пошла на поиски кабинета Джона Темплтона. После нескольких неудачных попыток я все-таки обнаружила его — секретарша восседала на прежнем месте, в бежевом с головы до ног; она явно хотела соответствовать обстановке в приемной!

— Миссис Форрестер, мистер Темплтон на совещании. Он сказал, что вам следует повидать Джин, то есть миссис Эдвардс, а в одиннадцать часов он примет вас и группу декораторов. — Снова обмен улыбками, а потом… — Да, миссис Форрестер, миссис Эдвардс покажет вам кабинет, в котором вы будете работать. И, пожалуйста, найдите мистера Порселли и сообщите номер своей страховки. Выплата в четыре.

Волшебные слова! Однако все это было реальностью.

Кабинет Джин Эдвардс скрывался в недрах лабиринта, притаившись между двумя кабинетами побольше. Крошечное помещение было завалено образцами тканей, подушечками для булавок, яркими плакатами, грязными кофейными чашками и клочками бумаги, на которых от руки вдоль и поперек были нацарапаны заметки. Веселый и приветливый кабинет, заставленный растениями в горшках. Стрела со словом «вверх», намалеванным на ней красными буквами, была обращена тем не менее вниз, а огромный плакат, который гласил «Улыбнись», являл собой фотографию маленькой девочки. Со слезами на глазах она смотрела на вожделенное мороженое, упавшее на тротуар к ее ногам.

Я ждала Джин, а сотрудники тем временем заходили и выходили, заглядывали в кабинет и пробегали мимо. Я казалась себе гостьей.

Я сидела в одиночестве, нервничала, и мне не терпелось приступить к работе. Где же Джин? Где вообще все? По-моему, тут у всех, кроме меня, были дела. Как будто велась большая игра, в которую меня не принимали. Минуты летели одна за другой, я успела просмотреть три последних номера журнала.

— Дожидаетесь Джин?

Услышав голос, я подняла голову и встретилась глазами с мужчиной лет сорока. У него были черные волосы, яркие голубые глаза и щегольская, тщательно ухоженная бородка.

— Да.

— Друг или недруг? — Его глаза весело блеснули.

— Не уверена, но, кажется, я здесь работаю.

— А-а, новая секретарша. Отлично. — Его лицо тут же поскучнело, и не успела я ответить, как он уже поспешил прочь по коридору.

Я чуть не поперхнулась от раздражения. Надо же, секретарша!

Я снова принялась ждать, и едва пробило десять, в кабинет ворвалась Джин с кипой рекламных проспектов, лоскутов тканей и пленок с негативами. Ее улыбка вернула утру былое сияние, и долгое ожидание показалось мне одним мгновением.

— Привет! Мне сказали, что в моем кабинете дожидается новая секретарша. — Она оглядела меня, и мне сразу захотелось рассмеяться в ответ. — Не давайте ему себя в обиду, просто это его стиль. Он немного грубиян. И едва не умер, когда я ему сказала, что вы супруга французского посла и согласились прийти к нам, чтобы обсудить грядущую фотосессию в вашем доме!

— Отлично. А кто он? Важная шишка? — Я подозревала, что да.

— Более или менее. Его зовут Гордон Харт. Старший арт-директор и заместитель редактора.

— Это скорее «более», чем «менее». Трудно с ним ладить?

— Иногда. Просто он не отличается приветливостью. И мы все сходим с ума, когда сдаем в набор новый номер. Сами увидите.

— Мне это знакомо.