Выбирая судьбу

— Чтобы подтвердить слухи?

— А почему бы нет?

— Простите, Мэтт, но мне это не подходит. Однако вчера я провела действительно чудесный вечер.

— Не знаю, верить ли вам, но весьма рад, если это так. Я позвоню в конце недели, и мы решим, как еще можно подразнить прессу. Вы любите лошадей?

— В каком смысле? В качестве блюда или средства передвижения?

— В смысле развлечения. Можно посетить конноспортивную выставку. Как вам такая идея?

— Звучит заманчиво, но мне нужно подумать. Мне предстоит уладить много дел, Мэтт. — И у меня не было желания заводить роман под пристальным вниманием репортеров и фотографов.

— Хорошо, деловая леди. Я вам позвоню. Желаю приятного дня.

— Спасибо, и вам того же. Кстати, благодарю за розы.

Вот это да! Всего три дня в Нью-Йорке, и на моем столе розы. А еще две фотографии в колонках светских сплетен, ужины в ресторанах «Двадцать одно» и «Раффлс», да еще открытие сезона в опере. Неплохо, миссис Форрестер. Совсем неплохо.

ГЛАВА 17

Наступил четверг — время ланча с Ангусом. Я отчаянно хотела получить у него работу, однако почти не нервничала. Стоял великолепный солнечный день. Настроение у меня было приподнятое, и жизнь казалась прекрасной.

Я прибыла в ресторан «У Анри» в две минуты второго. Ангус уже дожидался меня в баре, ослепительно элегантный, тщательно выбритый. Волосы, правда, слегка поредели на макушке, и умелая рука парикмахера приложила немало усилий, чтобы это скрыть. Стоило мне переступить порог, как лицо Ангуса озарилось привычной улыбкой.

— Джиллиан! Ты выглядишь потрясающе. Просто божественно! Очень посвежела, да еще этот загар! Сделала новую прическу!

Позднее, наслушавшись комплиментов, я набралась смелости спросить, не светит ли мне шанс обрести работу в священных чертогах журнала «Декор», и получила от ворот поворот. Душка Ангус был так очарователен и любезен, его улыбка сделалась еще шире, чтобы я знала — «ему действительно жаль», «он бы с радостью, но…». Он произнес все, что положено. «Это ужасно… дела идут не важно… но ведь ты все равно не была бы у нас счастлива, дорогая?» Отчасти Ангус был прав, но я искала работу, и он был первый, о ком я подумала. И вообще, мне, может, понравилось бы снова работать у них, но… Если ты уходишь из журнала «Декор», то уходишь навсегда. Как из монастыря или материнского чрева. Назад дороги нет.

Однако ланч прошел отлично, к тому же на следующий день у меня была назначена встреча с Джоном Темплтоном.

Пятница началась сплошным ливнем и жуткой нервной дрожью, которая выдавала мое отчаянное желание получить работу в «Вуманс лайф».

Я тряслась в автобусе по пути в редакцию, жалея, что не выпила еще одну чашку кофе, чтобы походить на деловых людей, которые любят свою профессию и находят в ней источник энергии и вдохновения. Я понимала, что произвожу обратное впечатление, и хотела исправить это. Важно делать вид, будто тебе ничего не надо. Плыть на всех парах по течению, и тогда работа сама свалится тебе в руки, как созревшее яблоко. А если вам необходима работа, потому что нет денег или вам некуда себя деть, так это сразу бросится в глаза. Нужда отпугивает. Никому не нравится голодный бедняга, который сидит на углу улицы. Вам его жаль, но вы держитесь от него подальше и не дадите ни гроша, невольно опасаясь очутиться с ним «на одной доске». Его скорбь как будто заразительна. Зачем испытывать судьбу?

В десять минут десятого я стояла у отделанного черным мрамором входа в редакцию журнала «Вуманс лайф» с бронзовой табличкой на двери: 353, Лексингтон. Внутри смахивали пыль с канделябров — весьма безвкусных, а я поспешила ко второй из четырех лифтовых кабин. В лифте звучала музыка, и я воспряла духом. Медленно поднимаясь, я надеялась, то есть отчаянно внушала себе надежду, что через час выйду отсюда, получив заветный приз под названием «работа».

Половина десятого. Третий этаж… секретарша в приемной…

— Миссис Форрестер, присаживайтесь, пожалуйста. Секретарь мистера Темплтона сейчас выйдет.

Обтянутое виниловой кожей кресло; семь номеров журнала «Лайф», два выпуска «Холидэй» и последние номера «Вуманс лайф» на низком столике, который изо всех сил пытался притвориться элегантным творением «Ван дер Роэ». Седьмая за утро сигарета, второй приступ тошноты как напоминание о моем положении. Я вдруг заметила, что у меня взмокли ладони, и тут появилась улыбающаяся дамочка примерно моего возраста, похожая на уроженку Кливленда, которая должна была представить меня пред светлые очи мистера Темплтона. Внезапно я ощутила себя простушкой, малосведущей в своем деле и совершенно бесполезной — по сравнению с этой особой. В конце концов, у нее-то была работа, не так ли?