Вуаль из солнечных лучей

Возможно, в другом настроении Амалия не преминула бы съязвить, что она вообще ничего не имеет против мужчин, лежащих в постели; но ведь не для того же она сегодня так придирчиво выбирала одежду и гладко зачесывала волосы, чтобы одной неосторожной фразой разрушить образ правильной, слегка деревянной и довольно-таки чопорной леди. Поэтому она с достоинством ответила слуге, что, разумеется, она извиняет мистера Хобсона и вообще отдает должное широте его натуры, которая позволяет ему в его болезненном состоянии выкроить время для беседы с нею.

Проследовав за слугой, Амалия оказалась в просторной комнате, обставленной ничем не примечательной мебелью. Руперт Хобсон лежал на кровати, укрытый одеялом по грудь. Возле его правой руки баронесса Корф заметила небольшой томик и поняла, что до ее прихода он читал стихи Уильяма Блейка. На вид секунданту полковника было около сорока, и сейчас он выглядел не самым лучшим образом: лицо желтоватое, редкие русые волосы растрепаны, из воротника торчит тощая жилистая шея с выступающим кадыком. Но водянистые глаза казались умными и проницательными, и мысленно Амалия приготовилась к тому, что разговор окажется нелегким. Жестом Хобсон отпустил слугу, и тот исчез, бесшумно притворив за собой дверь.

Амалия села на стул возле постели и произнесла несколько продиктованных приличиями фраз о том, что она слышала о мистере Хобсоне от общих знакомых и сочла своим долгом нанести ему визит. Ей очень жаль, что с ним произошло такое несчастье, но она все же надеется, что он поправится.

– О не беспокойтесь, госпожа баронесса, – ответил Хобсон с тонкой улыбкой. – Чтобы убить меня, нужно что-то посущественнее, чем вульгарная карета.

Амалия поймала себя на мысли, что будь на месте ее собеседника Ломов, он выразился бы точно так же. А Хобсон меж тем продолжал:

– Должен признаться, я не припомню, чтобы нас представляли друг другу. Вы, кажется, изволили упоминать неких общих знакомых…

– Я имела в виду мистера Ломова, – сказала Амалия. – Который заходил к вам несколько дней назад.

В сущности, она могла бы не говорить этого. Инстинкт, отточенный годами работы в Особой службе, говорил Амалии, что собеседнику отлично известно, кто она такая, и что он догадывается, почему она решила нанести ему визит. Вопрос был только в том, согласится ли он пойти ей навстречу и рассказать то, что ее интересовало.

– Ах да, мистер Ломов, – протянул Хобсон, не отрывая своих водянистых глаз от лица Амалии. – Кажется, у него когда-то случилось небольшое недоразумение с моим другом Джеральдом Уортингтоном?

– Весьма возможно, дорогой сэр, – сказала Амалия, с преувеличенной скромностью опуская длинные ресницы. – Мир полон недоразумений.

– О!

– Именно так.

– А мне казалось, мистер Ломов хотел его убить, – небрежно уронил Хобсон.

– Держу пари, это желание было взаимным, – заметила Амалия, метнув на собеседника быстрый взгляд.

– Возможно, но со стороны вашего знакомого оно было весьма опрометчивым, – отозвался Хобсон.

Судя по всему, этот словесный пинг-понг мог длиться бесконечно, и баронесса Корф поймала себя на мысли, что он стал ее раздражать. И еще она подумала, что если Хобсон так держался, несмотря на свои травмы, насколько же более неприятное впечатление он должен был производить в здоровом состоянии.

– Кто убил полковника Уортингтона? – спросила вслух Амалия, решив отбросить всякие околичности.

Хобсон озадаченно моргнул, но упрямство, которое читалось в его лице, никуда не делось.

– Я полагал, вы знаете, – промолвил англичанин с иронией. – Виконт Пьер де Ботранше.

– Нет, – покачала головой Амалия.

– Это был виконт де Ботранше. Дуэль…

– К черту дуэль, – отмахнулась Амалия, разом выходя из образа леди. – Вы отлично знаете, что там находился еще один стрелок.

У баронессы Корф не было глаз на затылке, но чутье редко ее подводило, и она готова была поклясться, что сейчас слуга за ее спиной бесшумно приотворил дверь и взглядом спрашивает у хозяина, не пора ли выставить незваную гостью за порог. Хобсон едва заметно покачал головой.

– Значит, вот зачем вы пришли, – сказал он Амалии с подобием улыбки на тонких губах. – Стало быть, это правда?

– Что именно?

– То, что говорят о мистере Ломове.

– А что о нем говорят?

– Разное.

– И все же?

– Кажется, он должен был приехать куда-то, но не приехал. По правде говоря, я запамятовал, потому что мистер Ломов не слишком меня интересует.

Опустив глаза, Амалия увидела синяки на шее Хобсона под воротником пижамной рубашки. Судя по виду синяков, им было несколько дней, и молодую женщину разобрал смех. И как она не догадалась раньше, что Сергей Васильевич не стал тратить время на лишние разговоры с упрямым англичанином, а сразу приступил к делу?

– Что? – кисло спросил Хобсон, но от Амалии не укрылось, что он вздрогнул и переменился в лице, услышав ее смех.

– Ничего, сэр, ровным счетом ничего! – ответила баронесса и засмеялась еще громче. Кровь бросилась в лицо Хобсону.

– Миледи, вы не обидитесь, если я попрошу вас уйти? Боюсь, что я переоценил свои возможности, согласившись вас принять.