Вторжение, которого не было

Немцы знали, что несмотря на относительно тяжелые потери среди своих бомбардировщиков, баланс сражения истребителей оставался в их пользу и что в бою германские пилоты всегда мог­ли рассчитывать если не на внезапность, то на численное превос­ходство. “Свободная охота” продемонстрировала высокую эффек­тивность, хотя и вызвала недовольство среди командования бом­бардировочной авиации. Следовали регулярные обращения к Герингу с требованием ограничить “охоту” и вернуться к эскорт­ной тактике. Иногда рейхсмаршал соглашался с этим.

Все сходились во мнении, что следует вовлечь Королевские ВВС в сражение еще до общей атаки на аэродромы, запланированной [122] на 9 июля. Предложение Шперле немедленно приступить к уничтожению взлетно-посадочных полос на Островах было отклонено, как слишком агрессивное и демаскирующее оперативные планы. Ешоннек, при поддержке Кессельринга, выступил с предло­жением усилить давление на английский флот, начав бомбарди­ровку военно-морских портов, в особенности — Девонпорта, Пор­тленда, Портсмута, Ширнесса, где, как было известно немцам, находились дневные якорные стоянки миноносцев. Эта инициа­тива привела к серьезным изменениям тактики “Люфтваффе” в последующие дни.

Даудинг не сразу понял, что начался новый этап воздушного наступления врага, хотя уже первого июля он увидел, что на сей раз противник сильнее, чем когда-либо. Сначала речь шла как буд­то об обычном построении “Люфтваффе” для полета над Па-де-Кале, но некоторое время спустя точки на экранах радаров покры­ли всю территорию от мыса Лизард до Кингстоуна. Вспыхнуло самое большое с начала кампании сражение в воздухе: небольшие группы немецких бомбардировщиков атаковали военно-морские верфи, в то время как сильные эскадрильи истребителей не давали “спитфайрам” и “харрикейнам” набрать высоту и занять удобные позиции для воздушного боя. Диспетчерская служба “потеряла кар­тинку”, запутавшись в беспорядочно двигающихся отметках от целей; командование Истребительной авиации утратило контроль над хо­дом сражения. И хотя баланс потерь и в этой атаке, и в тех, кото­рые следовали за ней, оставался таким же, как и в предыдущий день, в отчаяние приводило то, что вражеские бомбардировщики на сей раз успешно поразили свои цели. Были потоплены или по­вреждены эскортные корабли в Гулле, Харвиче, Девонпорте, мино­носец в Ширнессе. В Портсмуте серьезный урон был нанесен вер­фям, пострадали и близлежащие городские кварталы. Ширнесс из­бежал налета, зато соединение He.111 разбомбило базу ВВС в Хорнчерче.

Из воздушного сражения 1 июля англичане сделали вы­вод, что центр тяжести атак сместился из Па-де-Кале к Вос­точной Англии. Это усилило их убеждение, что именно там произойдет главное вторжение. Немецкая минная постанов­ка в эстуарии Темзы (той же ночью) и атака торпедными катерами колонны транспортных судов в Ла-Манше усилили [123] спор между сторонниками “северо-восточной” и “юго-восточ­ной” версий вторжения. Этот спор принял особенно острую форму, когда самолеты берегового командования возвратились из патрулирования между голландским Хуком и Остенде, что­бы сообщить, что они видели несколько лодок, входящих в устье реки Маас.

“Кригсмарине” во власти сомнений

К этому времени завершилась разработка немецких планов. Командование флотом по-прежнему не испытывало особой увереннос­ти в успехе вторжения, но, поскольку энтузиазм других родов войск нарастал, а Гитлер оставался непоколебим, Редеру пришлось испол­нять свои обязанности по сбору пестрой коллекции барж, дрифте­ров, буксировщиков, траулеров и других малоразмерных судов. В ночь с 1 на 2 июля начался сбор флота вторжения в базовых портах. Прежде всего, сосредоточивались минные тралыцики и конвойные корабли, такие как катерные тральщики типа “R”, вооруженные тральщики и миноносцы. Роттердам и Антверпен были первыми портами, укрывшими флот, затем то же самое успешно сделали Остенде, Дюнкерк и Кале и, в последнюю очередь, 10 июля Булонь. Поэтому сложившееся у англичан впечатление, что западные облас­ти и юго-восточное побережье не находятся под серьезной угрозой, лишь укоренилось.