Вторжение

Наконец татары пустили в дело тяжелую конницу, которая попыталась прорвать оборону русских на левом краю. Но половцы выстояли, а затем хан Богун трижды водил своих воинов в ответную атаку, а с ним Олег и Роман Ингваревичи, что смотрели теперь на степного хана как на сильного воина. Ибо Богун бесстрашно бросался в самую гущу татарских воинов и рубил их с таким остервенением, что было видно – досадили ему татары многим. Но молодые Олег и Роман Ингваревичи и сами оказались не робкого десятка. Русская конница под их началом вместе с половцами изрубила на куски почти треть тумена на подступах к холму, а затем опрокинула татар и погнала их к своему лагерю, устремившись в погоню.

Роман Ингваревич скакал впереди своих воинов и разил отступавших татарских всадников по затылкам, круша шлемы, а с ними и головы, пока не оказался почти у самых татарских порядков, откуда был уже виден шатер Батыя, взиравшего на битву с холма. Лишь тут, схватившись в одиночку с двумя татарскими всадниками и поразив обоих, молодой княжич заметил, что по горячности ускакал от основных сил очень далеко. Татары заманили его в ловушку, а сами утекли сквозь расступившиеся порядки пехоты. И вокруг него лишь сотня русских воинов, а остальных он бросил далеко позади. Увидел он, как татарские пехотинцы натягивают свои луки, и спустя мгновение тысячи стрел накрыли горстку русских витязей, поразив более половины. Стоны и вопли послышались вокруг Романа Ингваревича, а снег запестрел от алых плащей русских всадников, рухнувших под копыта своих коней. Многие были убиты вместе с конями, принявшими в себя разом не меньше двух десятков стрел. Сам Роман Ингваревич успел прикрыться щитом и был пока цел. Он срубил мечом стрелы, вонзившиеся в щит, и, махнув рукой в кольчужной рукавице своим всадникам, еще остававшимся в строю, крикнул:

– Назад! Уходим к холму.

В этот момент ему наперерез выскочил новый отряд татарских всадников, стремясь не позволить уйти к своим. Но русские, несмотря на усталость, оказались быстрее. Они скакали под градом стрел в сторону холма, пока почти на середине пути погоня все же не настигла их. Вновь завязался бой. И Роман Ингваревич развернул коня и приготовился уже принять смерть, ибо оказался в окружении из дюжины татарских тяжеловооруженных всадников, чьи доспехи словно чешуя покрывали все тело до самых пят. Его меч трижды отскакивал от этих доспехов, так и не достигая цели. А вот сам он едва избежал смерти – татарское копье разорвало крепления доспеха на его боку. Но Романа спасла новая атака половецкого хана, а следом и русичей, оставшихся под командой Олега Ингваревича. Степняки, стоявшие за рязанцев, хоть и были легче вооружены, атаковали увязших в борьбе татарских всадников и вскоре опрокинули их. А витязи Олега Ингваревича изрубили вторую половину татарского отряда на куски, немногие же ушли восвояси. Преследовать их в этот раз больше не стали. На левом краю рязанцев ненадолго воцарилось затишье.

Братья обнялись, не сходя с коней.

– Больно горяч ты, – пожурил Олег едва спасшегося от гибели брата, возвращая меч в ножны, – татары тебя легко в ловушку заманили.

– Да, – кивнул Роман Ингваревич, поправив ерихонку[22], – прав ты, брат. Погнался за ними, думал: струсили, всех сейчас изрублю.

– Их нам здесь надолго хватит, – охладил его пыл Олег. – Вон уже новые наступают. Вернемся назад. В строю легче держать удар.

– Вернемся, – кивнул Роман, дергая поводья коня и посмотрев вниз, откуда поднимался новый отряд конных лучников. Первые стрелы уже засвистели над их головами. Княжич закинул щит на спину и пришпорил коня.

Добив несколько десятков оставшихся в окружении татарских всадников, половцы тоже возвращались назад. Уже почти наверху холма Роман Ингваревич догнал степного хана и поблагодарил его.

– Ты мне жизнь спас, Богун, – крикнул ему княжич, – я теперь твой должник.

– Ты храбрый, но глупый, – ответил ему Богун, презрительно скривив рот, отчего гордый Роман едва не взорвался, – татары тебя провели как мальчишку. Сколько людей своих погубил зря. Если хочешь стать воином, ты должен сдерживать себя. Умереть – не долго. Победить труднее.

Сказав это, Богун замолчал. Ничего не сказал больше и уязвленный Роман, лишь пришпорил коня и вскоре оказался уже у линии своих копейщиков. Здесь конь его вдруг стал терять силы и вскоре рухнул, едва не подмяв под себя всадника. Откатившись в сторону, Роман встал и лишь теперь увидел, что конь его весь изранен – не меньше дюжины стрел торчало из крупа и брюха боевого коня, который испустил дух, успев-таки доставить своего седока.