Второй выстрел

Шон почти не прерывал меня, предпочитая, чтобы я изложила историю своими словами. Только деликатно помогал наводящими вопросами, если я сбивалась. Мне приходилось почти физически напрягаться, чтобы заставить свой мозг сконцентрироваться и не упускать нить повествования. Иногда паузы затягивались на несколько секунд и даже минут, прежде чем я находила в себе силы продолжить. К тому моменту, как рассказ был окончен, я вся дрожала и покрылась испариной; кроме того, у меня ужасно разболелась голова — адская боль пульсировала за левым глазом. Нижнюю часть правого легкого будто тянул вниз тяжелый камень.

Когда я замолчала, Шон некоторое время сидел, не произнося ни слова, и смотрел, нахмурившись, в одну точку на изголовье кровати.

— Повтори-ка, что сказала Симона, когда ты увидела ее в доме Лукасов, — попросил он наконец.

— Кричала, что он его убил и она это видела. И еще что любила его. Потом назвала его гребаным ублюдком, и тогда Лукас бросился бежать.

— Значит, она…

— Чем это вы тут заняты? — Голос отца, появившегося в дверях, звучал слишком холодно даже для него.

Черт, надо срочно попросить, пусть подвинут это гадское оборудование, чтобы визитеры меня так больше не пугали, неслышно выползая из ниоткуда.

Шон тут же поднялся.

— Мы просто разговаривали, — произнес он невероятно почтительным тоном, за которым обычно прятал глубокую неприязнь к собеседнику.

Отец подошел к кровати, так что я наконец смогла его увидеть, и бегло окинул меня взглядом. Впрочем, ему определенно было все равно, что написано на моем лице.

— Ей нужен отдых и никаких эмоциональных потрясений, — категорично произнес он.

— Жаль, что вы только сейчас пришли к этому выводу, — пробормотал Шон.

Лицо отца побледнело под загаром. Они сошлись почти вплотную. Шон был выше и шире и излучал угрозу, заставлявшую людей освобождать места рядом с ним в переполненном баре. Но мой отец за три с лишним десятка лет достиг вершин одной из самых жестких профессий и по дороге превратился в безжалостного высокомерного деспота. Пока в ход не пошли кулаки, на мой взгляд, эти двое ничем друг другу не уступали.

— М-м… это закрытая вечеринка или любой может присоединиться? — Сзади меня раздался новый голос, который выдавал выходца из Новой Англии, а эти саркастические нотки могли принадлежать только копу.

— Чем больше народу, тем веселее, — устало ответила я, закрывая глаза. — Вы захватили с собой что-нибудь выпить?

Незнакомец усмехнулся.

— В этом месте, мэм, бутылки в основном наполнены такими жидкостями, которые вам не захочется пить.

— Шарлотта, ты не в состоянии сейчас отвечать на вопросы, — предупредил отец. Открыв глаза, я увидела, что он пристально на меня смотрит.

— Возможно, нет, — слабо улыбнулась я, — но мне все равно придется рано или поздно поговорить с полицией.

Отец засомневался.

— Смотри, чтобы они тебя не слишком утомили.

— Если это и произойдет, я просто вырублюсь в их присутствии, — ответила я. — И насколько я знаю, им больше не разрешается бить свидетелей.

— Они не будут ее запугивать, — с холодной уверенностью произнес Шон, заслужив очередной косой взгляд. Пару секунд спустя отец медленно кивнул, явно недовольный тем, что вынужден заключать с Шоном какие бы то ни было соглашения.

— Да, — уголки его рта чуть дрогнули, — полагаю, не будут.

Засим он повернулся и вышел. С таким видом, будто вовсе и не потерпел поражение, а просто его ждут дела поважнее.

Разговорчивый полицейский подошел ближе, и я смогла наконец его увидеть. Он был среднего возраста и крупного телосложения — скорее всего, проводил много времени в спортзале, чтобы не растолстеть. В Англии я бы приняла его за регбиста — все сходилось, вплоть до сломанного носа. Здесь же я предположила, что он играл в американский футбол, причем наверняка нападающим. Спортсмена сопровождала жилистая темноволосая женщина невысокого роста, с суровым, неулыбчивым лицом. Наверное, напарники. Детективы, раз в штатском.

Оба пододвинули стулья к кровати и завели рутинную волынку: представились, показали значки. Мужчину звали Бартоломью, женщину — Янг.

— Вообще-то мы бы хотели побеседовать с вами наедине, мисс Фокс, — подчеркнула Янг, взяв инициативу в свои руки, чтобы мы не подумали, будто она ниже Бартоломью по статусу.

Я покосилась на Шона.

— Если он уйдет, — сказала я, — то уйдете и вы.

Шон оскалился, и оба приняли мученический вид, как будто им объяснили, что, если они не хотят, чтобы ротвейлер спал на диване, им придется стащить его самим.

— Мы правильно поняли, что вы работали телохранителем мисс Керз? — спросила Янг, и неприкрытый скептицизм в ее тоне тут же заставил меня пожалеть о том, что я согласилась поговорить с ними.

— Да, это так, — ответила я.

Женщина-полицейский насмешливо приподняла бровь и изучающе оглядела меня, особо задержавшись на трубках и катетерах.

— Как долго вы выполняли эту работу?