Второй удар гонга. Врата судьбы

— Мистер Штейн, — сказал он, — только что вы кое-что пробормотали себе под нос. Я попросил вас повторить громче, вы этого не сделали. Но я все равно расслышал. Мисс Эва сказала, что никто не заметил, куда она спрятала бриллиант. А вы сказали: «Хотелось бы верить». Сейчас мы оказались лицом к лицу перед тем фактом, что кое-кто все же заметил, и этот кое-кто находится среди нас. Я считаю, единственный честный и достойный выход — это позволить себя обыскать. Пока бриллиант находится здесь.

Когда сэр Джордж входил в роль добропорядочного джентльмена, сравниться с ним в благородстве не мог никто. Голос его звенел искренне и негодующе.

— Как это все неприятно, — с несчастным видом произнес мистер Пойнтц.

— Это я виновата, — прорыдала Эва. — Но я не думала…

— Успокойся, детка, — мягко остановил ее мистер Пойнтц. — Никто тебя не обвиняет.

— Что же, надеюсь, предложение, которое высказал сэр Джордж, встретит полное одобрение в каждом из нас. Пусть согласятся все, и я первый, — медленно, монотонно проговорил мистер Литерн.

— Согласен, — сказал Эван Ллевеллин.

Миссис Растингтон посмотрела в сторону леди Мэрроуэй, и та коротко кивнула. Обе дамы и следом за ними продолжавшая рыдать Эва скрылись за ширмой.

В дверь постучал официант, но ему велели удалиться.

Пять минут спустя все восемь находившихся в комнате человек с недоумением воззрились друг на друга.

Бриллиант, известный под названием «Утренняя звезда», растворился в пространстве.

Мистер Паркер Пайн задумчиво смотрел на смуглое лицо молодого человека, который сидел за столом напротив.

— Конечно, — сказал он. — Вы ведь валлиец, не так ли, мистер Ллевеллин?

— Ну и что из этого следует?

Мистер Паркер Пайн махнул своей пухлой, ухоженной ручкой.

— Абсолютно ничего, совершенно с вами согласен. Я лишь пытаюсь классифицировать эмоциональные реакции представителей разных национальностей. Вот и все. Но вернемся к вашей проблеме.

— Я и сам толком не понимаю, зачем я пришел, — сказал Эван Ллевеллин. Руки его нервно подрагивали, темные глаза запали от напряжения последних дней. Он старался не смотреть в лицо собеседнику и, похоже, чувствовал себя от его дотошных вопросов неуютно. — Сам не знаю, зачем я к вам пришел, — повторил он. — Но куда, черт возьми, мне было идти? Что, черт возьми, я должен был делать? Беспомощность — это… Мне попалось ваше объявление, и я вспомнил, как однажды вас хвалил один мой приятель… И… Да! Потому-то я и пришел. Может быть, это дурацкая затея. В такой ситуации, наверное, вообще невозможно что-нибудь сделать.

— Не думаю, — сказал мистер Паркер Пайн. — Я именно тот человек, к которому следует обращаться в подобных случаях. Я специалист по несчастьям. Это происшествие, видимо, причинило вам немало страданий. Вы уверены, что точно изложили ход событий?

— По-моему, я ничего не упустил. Пойнтц достал бриллиант, пустил его по кругу, чертова девчонка приклеила его к своей дурацкой сумке, но, когда взяла ее, камень уже исчез. Мы обыскали всех, даже Пойнтца — он сам настоял на этом, — и в комнате никого больше, клянусь, никого больше не было. И никто не выходил!

— Даже официанты? — спросил мистер Паркер Пайн.

Ллевеллин покачал головой.

— Они вышли раньше, прежде чем Эва провернула этот свой фокус, а потом мистер Пойнтц запер дверь, именно чтобы никто не вошел. Нет, камень взял кто-то из нас.

— Да, похоже, что так, — задумчиво сказал мистер Паркер Пайн.

— Да еще эта чертова газета, — печально сказал Эван Ллевеллин. — Я видел, что они подумали… Это была единственная возможность.

— Расскажите подробнее.

— Все очень просто. Я открыл окно, свистнул разносчику, бросил ему вниз монету, и он закинул газету в окно. Понимаете, получается, это была единственная возможность вынести бриллиант из комнаты, то есть я единственный мог бы бросить его сообщнику, который ждал под окном.

— Нет, должна была быть и другая, — сказал мистер Паркер Пайн.

— Что вы имеете в виду?

— Если вы не выбросили бриллиант в окно, то другая возможность должна была быть.

— Вот оно что, понимаю. Я-то было решил, будто вы уже что-то поняли. Что ж, лично я могу сказать только одно: я не выбрасывал бриллиант. Едва ли стоило ожидать, что вы мне поверите… Что мне вообще кто-то поверит.

— Я вам верю, — сказал мистер Паркер Пайн.

— Неужели? И почему же?

— Вы не похожи на преступника, — сказал мистер Паркер Пайн. — Не похожи на человека, который в состоянии украсть. Возможно, вы могли бы совершить какое-нибудь другое преступление, но не будем об этом. Так или иначе лично я уверен, что к пропаже «Утренней звезды» вы не имеете ни малейшего отношения.

— Зато все остальные думают именно так, — с горечью сказал Эван Ллевеллин.

— Понимаю, — сказал мистер Паркер Пайн.

— Они так тогда на меня посмотрели. Мэрроуэй просто поднял с пола газету и выглянул в окно. Он ничего не сказал. Но Пойнтц сразу сообразил. И я понял, о чем они подумали. Они ничего не сказали, но все равно подумали.

Мистер Паркер Пайн сочувственно кивнул головой.

— Это самое неприятное, — сказал он.