Второй удар гонга. Врата судьбы

Молодой Ллевеллин… что-то он сегодня притих. Вид такой, будто что-то его беспокоит. Может быть, неприятности с деньгами. У этих писателей всегда с деньгами беда. Или же он влюбился в Дженет Растингтон. Прелестная женщина, умница и красавица. Тоже пишет, но никому никогда не тычет это в нос. На вид даже и не подумаешь, а сама она об этом молчит — замечательный человек. А старый Лео! Чем старше, тем толще. Тут мистер Пойнтц, нисколько не подозревая, что именно в эту минуту его старый партнер подумал о нем то же самое, довольный собой и жизнью, поправил мистера Литерна, сказавшего, будто сардинами знаменит Корнуэлл, а не Девон, и приготовился вкусить гастрономических радостей.

— Мистер Пойнтц, — обратилась к нему Эва, когда официанты, поставив перед гостями тарелки с горячей макрелью, удалились из комнаты.

— Слушаю вас, моя милая леди.

— А большой бриллиант у вас с собой? Тот, который вы показали нам вчера вечером и еще сказали, что он у вас всегда с собой?

Мистер Пойнтц хмыкнул:

— Конечно. Это мой талисман. Да, он у меня с собой.

— По-моему, это очень опасно. В толпе на ярмарке кто-нибудь может его отобрать.

— Вот уж нет, — сказал мистер Пойнтц. — Я достаточно осторожен.

— И все-таки, — настойчиво повторила Эва. — Разве в Англии нет гангстеров?

— Есть они или нет, «Утренней звезды» им не видать как своих ушей, — сказал мистер Пойнтц. — Во-первых, камень лежит в специальном внутреннем кармане. А во-вторых, старый Пойнтц знает, что делает. Никто его не украдет.

Эва рассмеялась:

— Ха-ха. Спорим, что я могла бы.

— Спорим, нет. — Глаза мистера Пойнтца озорно блеснули.

— А вот спорим, да. Вчера я легла спать и все время об этом думала. Вчера, после того, как вы пустили его по кругу за столом, чтобы мы все рассмотрели. И придумала, как это сделать.

— Ну и как же?

Эва склонила головку набок, взволнованно тряхнув длинной выбившейся прядью.

— Не скажу. Сейчас не скажу. А на что спорим?

Мистер Пойнтц припомнил пору своей юности.

— На полдюжины пар перчаток, — предложил он.

— Перчаток! — с негодованием воскликнула Эва. — Кто теперь носит перчатки!

— Э-э… А как насчет нейлоновых чулок? Носите ли вы нейлоновые чулки?

— Конечно. И как раз сегодня самые лучшие у меня порвались.

— Вот и хорошо. Тогда на полдюжины пар лучших нейлоновых чулок.

— А-ах, — с восторгом сказала Эва. — А на что спорите вы?

— Э-э… На новый кисет.

— Отлично. Договорились. Не видать вам нового кисета. А сейчас я скажу, что вы должны сделать. Вы должны снова пустить бриллиант по кругу, как вчера…

Подошло время переменить блюда, и в комнату вошли два официанта. Эва умолкла. Когда принялись за цыпленка, мистер Пойнтц сказал:

— Запомните, милая леди, если вы намерены совершить настоящую кражу, я пошлю за полицией, и вас обыщут.

— Не испугали. Но полиция — это все-таки чересчур. Обыскать меня могут леди Мэрроуэй или миссис Растингтон.

— Согласен, — сказал мистер Пойнтц. — Но кем вы собираетесь стать, когда вырастете? Специалистом по краже бриллиантов?

— Неплохая работа. Между прочим, отлично оплачивается.

— Если бы вам удалось украсть «Утреннюю звезду», вы и впрямь неплохо бы заработали. Этот камень, даже если его распилить, стоит не меньше тридцати тысячи фунтов.

— Ого! — удивилась Эва. — А сколько это в долларах?

Леди Мэрроуэй ахнула.

— И вы носите его с собой? — с упреком сказала она. — Тридцать тысяч фунтов.

Накрашенные ее веки дрогнули.

— Деньги очень большие, — тихо произнесла миссис Растингтон. — Но этот камень притягателен и сам по себе. Он прекрасен.

— Подумаешь, просто кусок углерода, — сказал Эван Ллевеллин.

— Я всегда считал, что для воров драгоценностей самая сложная задача найти скупщика, — сказал сэр Джордж. — И скупщик получает львиную долю, не так ли?

— Давайте, давайте! — воскликнула Эва. — Начинаем. Достаньте бриллиант, мистер Пойнтц, и скажите то, что вы сказали вчера вечером.

— Прошу прощения за свою дочь, — своим тихим печальным голосом произнес мистер Литерн. — При такой поддержке…

— Ну хватит, пап, — сказала Эва. — Давайте же, мистер Пойнтц.

Мистер Пойнтц с улыбкой пошарил во внутреннем кармане. Нащупал, достал. Раскрыл ладонь, и камень заиграл на свету тысячами огней.

— Бриллиант…

Не совсем точно, но мистер Пойнтц повторил все то, что произнес накануне на борту «Веселой девы».

— Дамы и господа, не хотите ли взглянуть на бриллиант? Этот камень поистине прекрасен. Я назвал его «Утренней звездой», он стал моим талисманом и всегда при мне. Не хотите ли взглянуть?

Мистер Пойнтц передал камень леди Мэрроуэй, та подержала, поахала, вновь потрясенная необыкновенным блеском, и передала мистеру Литерну, который сказал немного, пожалуй, натянуто: «Замечательно. Да, замечательно» — и тотчас протянул Ллевеллину.

В этот момент в игре произошла небольшая заминка: в комнату снова вошли официанты. Дождавшись их ухода, Эван сказал: «Прекрасный камень» — и с этими словами передал Лео Штейну, который молча тут же отдал его Эве.

— Какой он красивый! — воскликнула Эва. — Ах! — в ужасе вскрикнула она и, раскрыв ладонь, отпустила бриллиант. — Я его уронила!