Второй удар гонга (cборник)

Механик на станции обслуживания был совершенно прав. Оно не было похоже на заведение, в котором захочется поесть. Перекусить – возможно. Выпить утренний кофе. Тогда почему? Но он вдруг понял почему. Потому что это кафе – или, может быть, лучше назвать его домом, в котором приютилось кафе, – состояло из двух половин. В одной его половине стояли маленькие столики со стульями вокруг, готовые принять посетителей, которые зайдут поесть. А во второй половине разместилась лавка, где торговали фарфором. Это не был антикварный магазин. Никаких маленьких полочек со стеклянными вазами или кружками. Это была лавка, торгующая современными товарами, и на витрине, выходящей на улицу, в данный момент стояли предметы всех цветов радуги. Чайный сервиз из крупных чашек и блюдец, каждая пара другого цвета. Синие, красные, желтые, зеленые, розовые, лиловые. В самом деле, подумал мистер Саттерсуэйт, чудесный набор всевозможных расцветок. Неудивительно, что витрина бросилась ему в глаза, когда машина медленно проехала мимо в поисках вывески гаража или станции обслуживания. Возле сервиза стояла большая карточка с надписью «Чайный сервиз «Арлекин».

Конечно, именно слово «Арлекин» осталось в памяти мистера Саттерсуэйта, хотя и в самой ее глубине, поэтому он с трудом его вспомнил. Яркие цвета. Цвета Арлекина. И он подумал, удивился… У него возникла абсурдная, но волнующая мысль, что это призыв к нему. Именно к нему. Возможно, здесь сидит за едой или покупает чашки с блюдцами его старый друг, мистер Харли Кин. Сколько прошло лет с тех пор, как он в последний раз видел мистера Кина? Очень много лет. Это было в тот день, когда мистер Саттерсуэйт смотрел вслед мистеру Кину, уходящему от него по сельской улице, аллее Влюбленных, как они ее называли. Он всегда надеялся снова встретить мистера Кина – по крайней мере, раз в год вспоминал о нем. Возможно, два раза в год. Но нет, больше они не встречались…

И поэтому сегодня у него возникла чудесная, удивительная мысль, что здесь, в деревне Кингсборн-Дьюсис, он, может быть, еще раз найдет мистера Харли Кина.

– Как это глупо с моей стороны, – сказал мистер Саттерсуэйт, – ужасно глупо. Какие странные идеи появляются у человека, когда он стареет!

Ему недоставало мистера Кина. Ему недоставало того, что больше всего волновало его в поздние годы жизни. Человека, который мог появиться где угодно, и, если появлялся, это всегда означало: что-то непременно произойдет. Что-то произойдет именно с ним… Нет, это не совсем так. Не с ним, но при его участии. Вот что его возбуждало. Толчком могли стать слова, произнесенные мистером Кином. Слова. Харли Кин мог что-то показать, и у мистера Саттерсуэйта появлялись идеи. Тогда он что-то видел, что-то воображал, что-то выяснял. Он занимался тем, что было необходимо сделать. А напротив него сидел мистер Кин, и улыбкой выражал одобрение. Что-то из сказанного мистером Кином рождало поток мыслей, а сам он становился действующим лицом. Он, мистер Саттерсуэйт. Человек, у которого так много старых друзей. Среди этих друзей были герцогини, иногда епископы… в общем, очень значительные люди. Имеющие большой вес в высшем обществе. Потому что, в конце концов, мистер Саттерсуэйт всегда был снобом. Ему нравились герцогини, нравилось знакомство со старинными семьями, с семьями, которые представляли несколько поколений землевладельцев Англии. И еще его интересовали молодые люди, не обязательно из высшего общества. Молодые люди, которые попали в беду, влюбленные, несчастные, нуждающиеся в помощи. Благодаря мистеру Кину мистер Саттерсуэйт получал возможность помочь им.

А теперь он, как идиот, смотрел в окно захудалого деревенского кафе и лавки, торгующей современным фарфором, чайными сервизами и, без сомнения, жаропрочными кастрюлями…

«Все равно, – сказал себе мистер Саттерсуэйт, – я должен войти. Теперь, когда я имел глупость дойти сюда, я должен зайти, просто… ну просто на всякий случай. Наверное, ремонт машины потребует больше времени, чем они сказали. Больше десяти минут. Просто на тот случай, если внутри есть что-то интересное».

Он еще раз бросил взгляд на витрину, полную фарфора, и внезапно оценил хорошее качество изделий. Прекрасная работа. Хорошие современные изделия. Он вернулся мыслями в прошлое, вспоминая. Герцогиня Лейтская, вспомнил он. Какой она была чудесной дамой! Как была добра к своей горничной во время путешествия по бурному морю к острову Корсика! Она ухаживала за горничной, как заботливый ангел, и только на следующий день к ней вернулись манеры привередливой аристократки, которые, по-видимому, современная прислуга способна безропотно терпеть, не пытаясь восстать против такого обращения.