Второй сын

– «Гисла» значит обещание. Священная клятва. Но мать с отцом никогда не говорили мне, почему выбрали это имя. А свое обещание они точно не выполнили.

– Что за обещание?

– Они меня бросили.

– Но ведь не по своей воле, – мягко возразил он.

– Значит, не нужно было мне клясться, что все будет хорошо. – От внезапной вспышки гнева ей стало легче.

Гнев выжег цепкую, хваткую, испепелявшую грусть, а она продолжала думать о том, как несправедливо обошлись с ней родные. Быть может, ей было бы не так больно, если бы она ненавидела свою семью.

– Это всего лишь имя, – мягко повторил он, чуть ли не защищая их, и ее гнев мгновенно обратился против него.

Он вздохнул, словно почувствовав, как его обжег жар ее гнева, и не сказал больше ни слова. Они сидели в молчании, ожидая, пока приготовится ужин. Когда они поели, он вымыл тарелки, вытер их досуха, аккуратно поставил на полку и разлил по чашкам горячий чай. Только тогда он снова заговорил.

– Там, откуда ты родом, поклоняются Одину? – спросил он, уводя ее в иные, куда более прохладные воды. Она окунулась в них с головой, дождалась, пока они остудят снедавший ее гнев.

– Северные земли очень обширны, – ответила она. – Я не могу отвечать за всех, кто их населяет. Я из Тонлиса. Мы поем ему песни… ему и Фрейе… а еще звездам, и земле, и камням, и растениям. У нас есть песни на все случаи жизни.

– Так ты из Сонгров, – сказал он, и в его голосе зазвучало восхищение. – Я слышал предания о Сонграх.

– Правда?

– Арвин говорит, Сонгры поют руны.

– Я не знаю рун, – нахмурившись, возразила она.

– Да… Их знают немногие. Зато ты знаешь песни.

– Я знаю много песен.

– Можешь мне что-нибудь спеть? Пожалуйста, – настойчиво попросил он.

– Я сейчас не хочу петь. И не знаю, захочу ли когда-нибудь.

– Но… почему? – В его голосе слышалась мягкая мольба, и она чуть было не уступила.

– Слишком больно, – выдохнула она.

– Горлу больно?

– Сердцу.

Он помолчал, и она решила было, что он смирился с ее отказом.

– Арвин говорит, если сумеешь постичь боль, она станет силой, – сказал он.

– Не нравится мне твой Арвин.

Хёд прыснул, и капельки горячего чая, который он только что отхлебнул, полетели у него изо рта в разные стороны.

– Мне вообще кажется, что его не существует. Думаю, он как тот слепой бог, – прибавила она, чтобы его раздразнить.

– Ты думаешь, Арвина не существует?

– Но ведь ты его никогда не видел? – парировала она.

Он снова рассмеялся:

– Ты очень умна! А еще ты сейчас улыбаешься. Я это слышу.

Она и правда улыбалась. Ну и ну.

– Почему у тебя нет волос? – спросила она, решив поговорить о чем-нибудь другом.

– У меня есть волосы. – Он провел ладонью по своим коротким волосам. – Просто мне нравится, когда они коротко острижены. Волосы удерживают запах. Я не хочу чувствовать собственный запах. А еще волосы привлекают разных ползучих существ.

Гисла тут же принялась чесать себе голову и поморщилась, потому что он расплылся в широкой улыбке, как будто она подтвердила его слова. У этого юноши не было глаз, но он слышал каждое ее движение.

– У меня в волосах нет ползучих существ, – возразила она, но от одной только мысли об этом ей захотелось хорошенько встряхнуть головой, впиться в кожу ногтями.

– Иди сюда. – Он похлопал по земле рядом с собой. – Я тебе помогу.

Она в нерешительности помедлила, но потом подчинилась и села ближе к нему. Приподняв ее волосы, он разделил их на части, перебросил тяжелые, спутанные пряди вперед, ей на плечи, так что обнажился затылок.

– Что ты делаешь?

Она попыталась обернуться, взглянуть назад через плечо, но он развернул ее голову так, чтобы она смотрела вперед, сквозь завесу волос, свисавших по обеим сторонам ее лица.

– Не двигайся. – Он провел чем-то острым по ее шее. Было щекотно… и немного больно. Потом приложил к ее шее что-то влажное и теплое, растер большим пальцем.

– Ты рисуешь у меня на шее? Это что, руна? – спросила она.

– Вот, – сказал он.

Что-то пробежало по коже, и она хлопнула себя по лбу: у брови обнаружился какой-то жучок. Еще один жучок свалился ей на колени, неистово дрыгая ножками, но сумел быстро перевернуться и улетел.

– Фу! – взвизгнула Гисла.

По ладоням у нее проползли еще два насекомых и паук на тонких ножках. Пискнув, она отшвырнула их от себя.

– Что ты сделал?

– Это не навсегда, но сейчас твои волосы принадлежат лишь тебе. Мне нечем распутать их… но я могу расчесать их пальцами и заплести. Как веревку. Руки у меня очень ловкие, – прибавил он.

Она могла расчесаться сама. Могла сама заплести себе косы. Но внезапно ей захотелось, чтобы это сделал кто-то другой. Захотелось почувствовать, как ее волос кто-то касается. Сестра часто расчесывала ей волосы. И она тоже часто расчесывала волосы своей сестре.

– Ладно, – согласилась она.

Хёд осторожно коснулся ее волос. Он начал с кончиков и двигался все выше, к корням. Ногти у него были короткими, а терпение – безграничным. Пока он возился с ее волосами, у нее стали слипаться глаза.

– Ты гнешься, словно тетива от лука, – сказал он.