Второй сын

Он не слышал Арвина. Но это его не смущало. Он ушел довольно далеко от пещеры, каменные стены которой скрадывали доносившиеся изнутри звуки – в особенности те, что долетали из самой глубины.

Он провел в пещере всю жизнь, и потому шум прибоя казался ему привычным, почти незаметным. Прибой походил на шум его собственного дыхания – или на внутренний монолог, не смолкавший никогда, даже во сне.

Волны по‐прежнему вздымались и разбивались о прибрежные камни, но слышался и другой звук… удары воды о палубу. В залив вошли корабли. Длинные суда, как у северян. Он снова прислушался и, убедившись, что близ него ничего опасного нет, поднялся, закинул лук за спину и зашагал через лес, а потом вниз по склону холма, в свою пещеру.

Через каждые несколько футов он останавливался, вслушивался и лишь потом шагал дальше.

Теперь он слышал людей, но вода, ветер и расстояние еще не давали ему оценить, сколько их. Больше дюжины – быть может, пара десятков. Биение их сердец слышалось с берега – значит, они уже причалили. Наверное, их принес столь редкий в этих краях благоприятный прибой. Бухта возле пещеры не привлекала странников. Море у входа в нее обычно несло суда к востоку, в Адьяр, или к западу, на самую оконечность Лиока. Сам вход представлял собой бурливый водоворот на песчаной отмели, вот почему причалить в этих краях было сложно и берега здесь оставались почти неизведанными. За все время, что Хёд жил среди этих утесов, море всего однажды вынесло на берег живое существо – Гислу.

Но сегодня в бухту вошли корабли, а берег заполонили люди. Хёду предстояло узнать, кто они.

Он поспешил к пещере, сбросил лук и без промедления вытащил из ножен клинок. На земле перед входом он начертил руну укрытия и окропил ее центр своей кровью. Ему не хотелось, чтобы пещеру заполонили любопытные северяне.

– Арвин?

Хёд не слышал учителя, но чувствовал, что тот рядом. Он быстро умылся – оттер руки, шею, лицо, намылил короткие волосы по сторонам головы: он был весь в грязи, а кожу покрывал слой засохшего пота. Ему не хотелось, чтобы собственный запах отвлекал его, когда он снова покинет пещеру.

– Арвин?

Вместо ответа он услышал булькавшее дыхание и сбивчивый пульс.

В испуге он рванулся в комнату Арвина. Корабли и люди отвлекли его. Он слишком долго отсутствовал.

Арвин лежал в постели, но не ответил Хёду, когда тот коснулся его лица.

Сердце старика еще билось, но дыхание стало поверхностным. Времени у него почти не осталось.

Откинув полу ночной рубахи Арвина, Хёд начертил на его впалой груди руны – одну для силы, одну для исцеления, одну для укрепления сердца. Старик сделал глубокий долгий вдох и накрыл руку Хёда своей ладонью.

– Мой мальчик, ты не сможешь прогнать эту болезнь, не сумеешь залечить эту рану. – Голос его звучал неясно, но он был в сознании.

– Смогу. Сумею.

– Ты никогда не отличался послушанием, – со вздохом заметил Арвин. – Но, быть может, это и к лучшему.

– Попей, учитель.

Арвин послушно приподнялся, но вода вылилась у него изо рта и замочила подушки у него под головой.

– Я устал, Хёд. Твои руны меня здесь не удержат. Посиди со мной, пока я говорю.

Хёд рухнул в кресло у ложа Арвина, вслушиваясь в дыхание старика, пытавшегося собрать последние силы.

– Ты должен пойти и сказать ему, кто ты такой.

– Кому, учитель?

– Банрууду.

– Банрууду? – ахнул Хёд.

– Я сказал ему, что он твой отец… но он мне не поверил. Он знает, что проклят. Но ты можешь разрушить проклятие. В этом твоя судьба.

– Арвин, – возразил Хёд, – я не сын Банрууда.

Старик замолчал, и Хёд на мгновение решил, что Арвин его покинул. Он взял учителя за руку, не желая, чтобы последним словом, которое они сказали друг другу, было имя короля.

– Ты родился прежде, чем Банрууд стал королем. До бедствия. До всех неурядиц, – прошептал Арвин.

– До Байра? – переспросил Хёд, потрясенно мотая головой.

– До мальчика из храма, – подтвердил Арвин.

Он дернулся, словно пытаясь кивнуть, но тело его уже не слушалось.

– Ты его единокровный брат. Его… вторая половина.

Хёд фыркнул, не желая верить словам учителя.

– Бедствие началось с Байра, – настаивал Арвин.

Именно этого, по словам Гислы, боялся Дагмар.

С рождением Байра началось бедствие. Что, если оно закончится лишь с его смертью?

– Мы братья, – прошептал Хёд, медленно свыкаясь с правдой.

Дездемона прокляла короля, прокляла весь Сейлок. Но про Хёда она не знала.

– Да… Хёд и Бальдр… две стороны одного меча.

– Почему ты мне раньше не сказал? – вскинулся Хёд. От мысли о том, что он сын короля, его охватили досада и горечь.

– Я хотел тебя защитить. Твоя мать хотела тебя защитить. Она боялась, что твой отец… отринет тебя, потому что ты слеп. К тому же тогда… было неподходящее время.

– Верховный хранитель меня прогнал.

– Да. Он прогнал нас обоих. Но верховный хранитель тебе не нужен. Зато ты нужен ему. И королю. И всему Сейлоку. Ты слепой бог.

* * *