Второй сын

Спустя несколько минут в зал нетвердым шагом вошли стражи короля, заспанные, взъерошенные, но полностью одетые. Гисла решила, что их смятение и изможденный вид можно простить, памятуя о том, что многие из них вернулись на гору лишь накануне. Хранители выглядели так же, как всегда, лишь под глазами набрякли мешки от того, что их подняли до рассвета. Рядом с ними группкой стояли дочери: их волосы были собраны в косы и уложены на макушках чуть менее аккуратно, чем обычно. Тени нигде не было.

Мастер Айво не сдвинулся со своего места перед троном короля. Дагмар и Гисла стояли по обе стороны от него. Она чувствовала ярость мастера Айво, хотя лицо его оставалось спокойным, а руки недвижно лежали поверх рукоятки посоха. Король, сутулясь, сидел на троне. Он сжимал в руке рукоять своего меча. Когда все собрались, он заговорил:

– Я не спал много дней. Я вернулся из Эббы, где мы два месяца бились с гончими псами с Побережий. Но даже дома, в своей постели, я не могу мирно спать.

Он оглядел собравшихся налитыми кровью глазами. А затем поднял руку.

– Дочери храма, выйдите вперед, чтобы мои люди вас видели.

Элейн, Башти, Далис и Юлия встали за спиной у мастера Айво, не сводившего глаз с короля.

– Эти дочери уже почти три года живут здесь, на горе, под моей защитой. Они представляют кланы. Они принадлежат храму. Вы не смеете смотреть на них. Не смеете с ними говорить. Не смеете их касаться.

Мастер Айво удивленно хмыкнул, явно одобряя слова короля.

– Лиис из Лиока, подойди сюда, – приказал Банрууд.

Она шагнула на возвышение у трона, и король указал ей на собравшихся:

– Повернись, чтобы мои люди тебя увидели.

Она так и сделала. Пробежала глазами по рядам усталых воинов и напуганных хранителей, а затем остановила свой взгляд на стоявшем поблизости Билге. Тот больше не ухмылялся.

– Кто окровавил твое лицо, Лиис из Лиока? – спросил король, возвышая голос так, чтобы все в толпе слышали каждое его слово.

Лиис указала на Билга:

– Он.

Король поманил Билга к себе. Тот помедлил, но потом шагнул вперед и встал рядом с ней.

Гисла отпрянула в сторону.

– Билг из Берна, ты думал, что можешь тронуть дочь храма? – спокойным и мягким голосом спросил король.

Билг не стал возражать. На лице Гислы явно читались доказательства его вины.

– Ты касался ее груди?

Мужчины неловко зашептались.

– Заканчивай представление, Банрууд, – прорычал мастер Айво.

В груди у Гислы вспыхнул огонь обиды. Она не готова была позволить Билгу и королю наслаждаться ее унижением.

– Да, касался, – спокойно и холодно сказала она.

– Это… это… было в шутку, государь, – забормотал Билг. – Я ее не обидел.

Король выхватил из ножен свой меч и вонзил его в грудь Билгу, чуть левее центра.

По залу промчался громкий вздох. Элейн вскрикнула. Король высвободил свой меч, и Билг, булькая и стеная, схватился за грудь.

– А здесь? Здесь он тебя касался? – спросил король, тыча концом меча между ног Билга. Тот вновь застонал, пытаясь уклониться от нового, еще более страшного удара.

– Нет, – ответила Гисла и яростно замотала головой. У нее плыло перед глазами, в желудке волной поднималась тошнота.

Изо рта у Билга закапала кровь.

– Не смейте их касаться, – заревел Банрууд. – Не смейте касаться дочерей храма. Вам ясно?

Билг покачнулся и повалился на пол у подножия трона. Вокруг него озерцом разливалась кровь.

– Уберите его отсюда, – приказал Банрууд, указывая на мертвеца. – И уходите. Все вон.

Исход из тронного зала был похож на паническое бегство. Никто не проронил больше ни слова. Гисла стояла на ватных ногах, пока Дагмар не выступил вперед, чтобы увести ее из зала, вслед за хранителями.

– Она останется, – буркнул Банрууд, указывая на Гислу. – Ее крики меня разбудили… теперь пусть снова усыпит меня своим чертовым пением.

* * *

Два часа спустя – на этот раз король засыпал долго – Гисла, пошатываясь, вернулась обратно в храм в сопровождении нового стража. Тот не проронил ни слова и всю дорогу смотрел лишь прямо перед собой. Требование Банрууда было услышано.

Тяжелое тело Билга подняли на северные ворота и оставили там на всеобщее обозрение, но Гисла старалась не смотреть в ту сторону. Она не жалела, что он мертв, но произошедшее привело ее в ужас.

Она вошла в храм через главные двери и, оказавшись в просторном переднем помещении, по сторонам которого вверх тянулись две лестницы, остановилась, понурив голову, и позволила себе наконец перевести дух.

Она проголодалась и с изумлением ощутила, насколько обыденно это чувство. Жизнь продолжалась. Хранители уже давно собрались в обеденном зале и успели позавтракать. Вся их жизнь была четко организована, а сами они отличались исключительной пунктуальностью. У них на глазах закололи мечом человека, но с этим уже ничего нельзя было поделать. А раз человек этот не был добрым и честным, о нем следовало как можно скорее забыть.