Второй станет первым. Рассказы из бассейна

− Ты что? Не знаешь меня? Меня весь бассейн знает. Я Миша Егошин!

Раньше бы Миша прибавил: «Я – чемпион бассейна». Теперь Миша с этим чемпионством осторожничал. На осенних соревнованиях он обещал «всех порвать», разорвать, что называется в клочья, как уборщица ветошь, а в итоге получил две дисквалификации. Никого не разорвал, был посрамлён и осмеян некоторыми. Миша сейчас был прост и серьёзен, хмур и неприветлив.

Звонкий же болтал со своими друзьями, играл в ожидании старта в игры на айфоне, Звонкий общался, а настраиваясь слушал музыку в наушниках. Какая там разминка, какие там тёплые махровые халаты, как у Груши с Добиным. Это пусть бывшие чемпионы тренируются по два раза в день. Это Егор Звонкий, так уж и быть, бывшим чемпионам оставляет. На тренировках Звонкий не доплывал задания, срезал. Не надрывался Егор на тренировках. Куда ему за Грушей угнаться! Груша – это ж робот, это механика, техника, вечный двигатель. Лидерство на тренировках Звонкий оставлял поверженным соперникам. Надо же им где-то радоваться, где-то чувствовать себя победителями…

Звонкий ходил по бассейну в плавках, даже олимпийку в ожидании старта не надевал.

− Мышцы застудишь, ногу в воде сведёт, − говорили Звонкому сердобольные бабушки. Бабушки сидели на лавках перед ванной бассейна, настраивали свои мобильники на функцию видеозаписи. Бабушки готовили ручки и блокнотики. О том, что протоколы в сети вывешивают, бабушки знали, но привычка свыше нам дана. Бабушки привыкли с молодости, результаты соперников в блокноты заносить. Бабушки заняли места напротив табло, чтобы удобно было результаты в блокноты переносить.

– Егор! Егорушка! Послушай нас, бывших пловчих, бывших спортсменок, не остужайся, – бабушки не отставали от Егора. – Вот видишь: мы и то полотенцами прикрылись, чтоб одежду не намочить. В слабых заплывах всегда много брызг.

Звонкий отмахивался:

− Сейчас надену. − И не надевал одежду, не кутался в полотенце, продолжал смотреть с друзьями ролики на планшете.

− Господи! Егор! Полотенце-то накинь! – вторила бабушкам мама.

Но сын на мать не реагировал, болтал с друзьями о марках телефонов, марках машин и компьютерных играх.

В последний момент, перед самым заплывом, Егор натягивал очки, надевал свою яркую-вырви-глаз шапочку, стартовал со старшими¹³, вылезал, приходил в себя. Отдышавшись, шёл под душ, а потом мокрый выходил в бассейн, брал в руки телефон, и ждал нового старта. Полотенце так и валялось в шкафчике абсолютно сухим. И спортивный костюм тоже. А Груша, Добин и Миша облачались после заплыва в сухие плавки, спортивные костюмы и даже толстые шерстяные носки, и всё равно тряслись в ожидании следующих стартов, то ли от страха, то ли знобило ребят, а скорее всего и то и то имело место быть.

В своём бассейне Егор занимал только первые места, мама снимала награждения на камеру, кричала «браво-браво!», папы друзей подходили к Егору, сдержанно хлопали по плечу, спрашивали:

− Ну, Егор, когда кмса одолеешь?

Не по дням, а по часам росли силы уникального нео-Геракла.

К новогодним соревнованиям Миша готовился основательно. Размышлял, прикидывал, выбирая те дистанции, где не плывёт Звонкий, где шансы на первое место появляются¹⁴. Миша хотел быть первым, раз медали дают, хотел Миша медали с цифрой «1». Двойка и тройка ему были не нужны. Только кол, только единица! На двести-баттерфляй Миша подумал, прикинул и не стал заявляться: там Вася рулит, на этой дистанции. Но Миша прогадал. Вася проплыл совсем слабо. Оказался Вася один-оденёшенек в своей возрастной группе, никто больше не рискнул перед Новым Годом плыть двести-бат, не хотели ребята себе настроение дисквалификациями портить. Баттерфляй – технически тяжёлый вид.

Миша сказал Васе в душевой:

− Я брассом быстрее двести плыву, – и рассмеялся, загоготал.

А Вася ответил:

− Я после болезни.

Кто ж знал, что Вася так опозорится, на 15 секунд хуже, чем плавает, проплывёт. Но всё равно. Медаль с отметкой «1» у Васи теперь на груди, не у Миши. У Миши – двойка да тройка… Нигде Миша первым не стал. Кроме Звонкого ещё же Добин, Груша. И Клоп плывёт полторашку как метеор.

Тренер Пономарёв сказал Мише:

− Не кисни, Мишаня. Придёт твоё время. Всё меняется, поменяется ещё раз сто за эти четыре года.

Четыре года! Столько надо ждать до 15-ти лет. Надо ждать, пока организм расти начнёт. У Звонкого он растёт, а у Миши пока не очень-то. И как вообще старшие пацаны, как горы такие, все в мышцах? Неужели и он, Миша, худенький, даже тощий, таким станет? Четыре года – это целая жизнь. Это неизвестность. И сколько ещё стартов. Сколько порвётся резиновых шапочек, износится плавок, помутнеет плавательных очков, лопнет на них резинок. Делать нечего. Надо ждать, но не получится ли, что ждать придётся у моря погоды. Тренироваться и ждать, тренироваться и ждать… Тренер Пономарёв, понимая это, читая мысли своего воспитанника, своей надежды, сказал:

− Духом главное не упасть. И поменьше ходы просчитывать. В следующий раз я дистанции сам тебе выберу.