Второй станет первым. Рассказы из бассейна

А Илья в это время у бортика заныривал как ловец жемчуга: одна бабушка, с накрашенными глазами и с кокетливо выбивающимися из-под шапочки завитками волос серёжку потеряла, а у другой бабушки кольцо с пальца соскочило. Подшефные бабушки Ильи голосили как резаные, требовали спустить воду в бассейне, потому что «золото фамильное, драгоценное».

Тут наконец раздалось спасительное квакание стартовой крякалки, замигало электронное табло на стене. По табло побежали буквы «ААААААА!!!» Они всегда так бежали, когда табло включалось. А потом уже на табло появилось: «Приветствуем участников соревнований!» Хотя правильнее было бы написать «Приветствуем нашествие бабушек!» Но такой программы в табло заложено не было…

На крякалку бабушки среагировали, перестали семенить в воде и делать упражнение от радикулита и коленей. В бассейне воцарилась гробовая тишина. Слышно было, как барашки хлористых волн ударяются о кафельные стенки.

− Кто разрешил до начала сеанса в воду входить? Для кого работает звонок? А? – гаркнул Пономарёв.

И тут как раз раздался звонок, объявляющий о начале сеанса для пенсионеров. Ребята побыстрее стали вылезать, выпрыгивать из воды. Только Егора толстенькая бабушка-кадушка не отпускала, она его за пятку всё держала и обзывала «безобразником». Егор закричал.

− Лаврентий Леонидович! Лаврентий Леонидович!

Но оказалось, что это Вадик-Пузырь его за ногу держал и передразнивая бабушек обзывался. И Пузырь сразу отпустил, как тот кричать начал.

− Стукач, − бросил он другу.

− Да я думал, что это бабушка, − оправдывался Егор. − Я ж тебя среди бабушек потерял.

В душевых дольше обычного ребята смеялись, обсуждая нашествие бабушек.

− Это нашествие монстров!

− Это мамай прошёл.

− Нет! Это саранча.

− Тролли! Я говорю – тролли.

И только Вася молчал, он потирал свою макушку и думал «Как хорошо, что моя бабушка оказалась толстая, мягкая. А окажись на её месте та костлявая, в которую Егор плюнул, я бы точно себе голову об неё разбил. А так врезался как в батут…»

Тем временем шло законное время льготного пенсионерского сеанса. Бабушки ныряли выныривали столбиками, беспечно семенили по дорожкам, близоруко оглядывались по сторонам, висели на бортиках или поплавками, или цеплялись за железные ручки тумбочек, но тренер Пономарёв в этот день строго следил за поведением и то и дело покрикивал:

− Железные лестницы как тренажёр не использовать! Не использовать, кому сказал? Да, да я к вам обращаюсь, дама в зелёной шапочке с жёлтыми грибочками. И шапочку попрошу не снимать, не снимать. Это запрещено правилами бассейна!

Джентльмены никогда не торопятся

Хуже не бывает, когда в эстафете команду из-за тебя дисквалифицируют

Дедушка Насти был завсегдатаем в фойе бассейна и всё про всех знал и просто безобразно своей внучкой хвалился. А Платона обзывал «математиком». При маме – никогда, при папе – тем более. А если Платон один в фойе бассейна заходил, дедушка комментировал:

− Математик явился!

Это было очень неприятно. Но мама учила Платона быть выдержанным, спокойным, скрывать свои чувства.

− Это очень пригодится, когда после университета на работу устраиваться станешь. – успокаивала Платона мама после особенно обидных случаев и слов. − Выдержанных людей все любят, все их ищут. Психи никому не нужны, их, если возьмут на работу, потом уволят. Психи только в фойе бассейна и могут общаться. Негде больше.

− И потом, − говорил Платону папа. – Умные люди никогда не отвечают дуракам. Понимаешь, кого я имею в виду?

Платон послушно кивал и тихо объяснял:

− Умные люди, воспитанные люди… Где они? У нас в бассейне одни дураки. Только и делают, что хвалятся.

− Ну и пусть хвалятся, − сказала мама. – А вот джентльмены никогда не хвалятся!

Джентльменов Платон уважал. Папины любимые Холмс с Ватсоном – джентльмены, мамины любимые Дживс с Вустером – джентльмены, и любимые герои Платона, трое в лодке, не считая собаки – тоже джентльмены. А уж Вилли Фог – всем джентльменам джентльмен.

И Платон решил вести себя как джентльмен.

− Математик явился! Явился – не запылился, – объявлял дедушка Насти всем вокруг.

Платон не реагировал, снимал куртку.

− Хи-хи, математик, − хихикали бабушки.

Платон не слышал, переобувался.

− Ну что: ОФП или две воды? – дедушка Насти такой, пока не ответишь, не отвяжется.

− Одна вода, − отвечал Платон с невозмутимым, хмуро-серьёзным видом. Платон не успевал к началу тренировки: школа-то далеко.

− Моя уже плавает! – счастливо улыбался дедушка Насти, демонстрируя зубы, похожие на оградки заброшенных дач. Платон не подозревал, что сохранить свои зубы в возрасте дедушки Насти – большое достижение. Платон пугался щербатых оградок. Платон отворачивался, старался поскорее положить обувь в мешок и пройти мимо администратора в гардероб – лишь бы не видеть этого престарелого сплетника. Немного успокоившись, уже в бассейне, Платон переставал обижаться: ну, математик, и что теперь? Главное, что не показал вида, что не обиделся.