Второй раз в первый класс

В типографии никто не обратил внимания на парней, которые таскали газеты, – всегда кто-нибудь из мальчишек помогал выносить тираж. Рано утром, когда жители села не нашли в своих почтовых ящиках свежий номер местной газеты, все пришли к нам домой. У кого еще спрашивать, что случилось, если не у главного редактора? Бабушка, еще в ночной рубашке, не понимала, что происходит, – все вчера было по графику, номер сдали вовремя. А утром нет газеты. То есть у кого-то есть, а у кого-то нет. И понять, по какому признаку разделение, невозможно. И что все это значит – тоже непонятно, а потому очень беспокойно. Ну с чем бы это сравнить? Вот вы заходите в ванную и автоматически, с закрытыми глазами берете зубную щетку, а щетки там нет. И вы прекрасно помните, что вчера щетка еще была, а сегодня ее нет. Или как сковорода для пирогов. Вчера тут стояла, а сегодня нет. И как готовить пироги? В другой сковороде? Да невозможно! Нельзя в другой! Можно только в этой! А этой нет. Бабушку же за отсутствие тиража могли и с должности снять. Да и в тюрьму посадить.

Утром бабушка в ночнушке бегала по всему селу, выясняя, у кого есть газета, а у кого нет. И, естественно, добежала до Аслана Теймуразовича, который послал ее к Тимуру и Алику. Те признались, что выносили, относили, на школьный двор приносили, а потом ушли.

Они же не знали, что я газеты прикрыла шифером, оставленным там еще с прошлого лета для ремонта крыши, и пленкой для парника сверху прикрыла, чтобы сюрприз получился уж наверняка. По моим расчетам, у всех будет один вес, а тут я открою тайник, и у нашего класса тут же будет перевес.

Вместо вымпела и грамоты я получила по попе крапивой. Спасибо, что молодой, но все равно больно. И все утро бегала по селу, разнося газету. Бабушка еще всем соседям запретила меня кормить, поэтому я бегала натощак, хлебая воду из колонки. Бабушка сидела на школьном дворе и лично следила за «отгрузкой». Когда я возвращалась, чтобы взять очередную партию, бабушка неизменно причитала:

– Как ты могла? Как у тебя рука поднялась? Оставить людей без прэссы? Отправлю тебя к матери в Москву. Какой позор! Внучка главного редактора отправляет номер на макулатуру! Что обо мне люди подумают?

Бабушка даже позвонила в Москву моей маме, чтобы сообщить о «несмываемом позоре». Этот разговор на почте, конечно же, слышали и пересказывали почти все.

– Ой, перестань кричать. Газета живет один день, – не поняла возмущения мама.

– Живет! Пусть один день, но живет! – кричала бабушка в трубку.

– Ну кому нужны ваши местечковые новости?

– Мы газета районного масштаба! Районного! – Бабушка кипела от возмущения. – Ты должна поговорить с ней!

Меня впихнули в душную телефонную будку. Трубка была мокрая.

– Манечка, скажи бабушке, что я ей пришлю переводом деньги на комбикорм.

– Нам не надо.

– Я знаю. Пусть раздаст недовольным читателям. В качестве возмещения морального ущерба.

– А? Скажи по-осетински, мам, я не понимаю.

– О господи! Внучка главного редактора плохо понимает по-русски. Все, я вешаю трубку.

Бабушка прививала мне уважение к профессии насильственными методами. До школы я по утрам работала на почте – разносила газеты и письма.

Родительские амбиции, или Адронный коллайдер в квартире

В школах прошли родительские собрания. Мамы и папы детей, которые сдают в этом году ОГЭ (так теперь называются ГИА – экзамены после девятого класса) и ЕГЭ, собрались чуть ли не в полном составе.

Василий сдает ОГЭ, и, если честно, я поддалась массовой истерии. Нужен срочно репетитор по русскому, иначе не сдаст. Я смотрела тесты – не сдала бы. Нужно следить на специальных сайтах за новостями и обновлениями. Никаких внеканикулярных поездок. В классе паника, особенно у мам девочек.

– А можно перевестись на другое направление? Тогда какие экзамены нужно сдавать?

Подросткам по четырнадцать-пятнадцать лет. Еще вчера они хотели стать физиками, а сегодня передумали. Это ведь нормально. Я вообще в этом возрасте хотела стать музыкальным работником в детском саду. Но современная школа предполагает раннюю специализацию – или ты ботаник-химик, или физик-математик, или гуманитарий, что, конечно, совсем плохо и не престижно. Всех троечников, хоккеистов, футболистов и танцоров, которые не потянут учебу в вузе или уже заточены на профессиональную карьеру, отправляют на социально-экономическое отделение. Считается, что там вообще можно не учиться.

Многие родители настроены на перевод детей после девятого класса в специализированные гимназии и школы при институтах и сидят с видом «мой ребенок – гений, а ваша школа ему не соответствует». Некоторые уже ходят на подготовительные курсы и весной будут сдавать плюс к четырем обязательным экзаменам ОГЭ дополнительные – в спецкрутую мегашколу из первой десятки рейтинга. Что будет с детьми – я даже представить боюсь.

У меня тоже был такой период. Я мечтала, чтобы мой сын учился в знаменитой школе, где преподают лучшие педагоги Москвы, где учатся дети известных родителей. Мечтала дать ему то, чего не было у меня.