Второе пророчество

   За окном автобуса медленно проплывали стены домов, до неузнаваемости искаженные мутным водяным потоком, непрерывно льющимся с разверзшихся небес. Зима в Венгрии - далеко не самое приятное время года, и трясущийся на шатком сиденье путник привык проводить его совсем не так, как сейчас - но иного выбора у него попросту не было. Уж слишком многое и неожиданное произошло за последние дни, вот и пришлось ему покинуть подземелье под Храмом, да отправиться в долгий путь - морщась от кислого, гнилостного запаха окружающих его людей. Это ведь только самим смертным кажется - будто человек благоухает изысканным ароматом используемых им духов. А на самом деле - человек, это недолговечное существо, стареющее и разрушающееся за несчастные пятьдесят-шестьдесят лет, пахнет тем - чем и положено пахнуть всему нежизнеспособному: резкой вонью разложения и прелыми миазмами могильного праха. Вот почему - абстрагируясь от толпы, путник предпочитал хладнокровно смотреть в окно, не уставая удивляться мощи этого великого города - уже пережившего и намеревающегося пережить еще немало сотен человеческих поколений, ошибочно считавших древний Будапешт своей собственностью. О, нет - это отнюдь не являлось правдой. Город никогда не принадлежал людям, а напротив - это они принадлежали ему целиком и полностью, уходя и приходя так мимолетно, что огромная столица даже не успевала заметить очередную смену населяющих его жителей, уделяя им внимания ни чуть не больше того - чем уделяет мудрый зверь ползающим по нему насекомым. Досадно, неудобно - да и только... И следует признать, что молчаливый путник не спроста относился к своему городу с неким переходящим в благоговение уважением, признавая за ним полное и законное право пренебрегать интересами хрупких смертных созданий. Сам он обоснованно причислял себя к абсолютно иному роду, изначально входя в некое, весьма ограниченное число тех - кто городу не принадлежал, а наоборот - на протяжении столетий хранил и оберегал его традиции, а потому - знал о Будапеште все.

   Невесомые снежинки легкомысленно стукались о грязное стекло и, тут же превращаясь в бесформенные комочки - резвыми каплями скатывались вниз, проделывая это настолько быстро и бессмысленно, что успевали опережать даже размеренный ход времени, сегодня - словно замерзший от холода и слегка притормозивший. А пожалуй единственными факторами, еще привлекавшими внимание этого чрезвычайно сдержанного в проявлении эмоций путника - оставались именно время, да нестирающиеся из сердца воспоминания о прошлом, помогающие легче понимать сумбурное настоящее и предвидеть туманное будущее. Мужчина устало склонил на грудь прикрытую капюшоном голову и неподвижно замер в мягком автобусном кресле, дыша столь редко и тихо, что казался не живым. Он вспоминал...

   Они пришли сюда первыми, с кровью и потерями отвоевав сей благодатный край у необузданных наездников-скифов. Их, гордых сыновей Римской империи, с первого взгляда заворожили эти зеленые холмы, гостеприимно омыли волны величаво катящейся голубой реки и безудержно опьянил вкус местного винограда - сладкого и золотистого, как лучи взрастившего его солнца. Назвав свою новую провинцию Паннонией (Благодатной) легионеры спешно отстраивали военное поселение Аквинк, в первую очередь - старательно возводя роскошный, беломраморный храм бога Митры - сына солнца. Солдат сопровождало некоторое количество прибывших из Рима жрецов, среди которых находился и дремлющий нынче в автобусе путник. С той поры минуло почти два тысячелетия...

   Мы способны не замечать неумолимый ход эпох лишь в том случае - если время тоже не замечает нас, не торопясь побыстрее погрузить нашу жизнь в пучину великого небытия. Но увы, желанного удела избранных, способных противостоять испепеляющему дуновению времени удостаиваются не многие - а только те, кто добровольно отказался от человеческого облика, и что еще ужаснее - от человеческой души со всеми присущими ей качествами и недостатками: умением любить и ненавидеть, пониманием доброты и неприятием зла, желанием отличать свет от тьмы. Бессмертие всегда приравнивается к безразличию, в котором уже не имеет никакого значения вкус вина, нежность поцелуя, улыбка ребенка. Бессмертие - безлико, ибо практически не подвержено воздействию самых значимых критериев вечности: жизни и смерти. К нему испокон веков стремились храбрецы и мудрецы, за него сражались герои и злодеи, его искали алхимики и философы, воспевали поэты и певцы, но досталось оно отнюдь не им...