Второе дело Карозиных

Добрались они до карозинского особнячка только к полудню, хотя кучер подгонял лошадок как мог. Никита Сергеевич буквально взлетел на крыльцо, дернул звонок и тут же, в прихожей еще, получил записку от Катеньки. Он тотчас ее прочел, облегченно выдохнул, перекрестился даже и просветлел лицом.

– Послушай, Виктор, – обратился он к своему заспанному другу, – твои лошади уже отдохнули достаточно, так я их возьму. Ты-то, надеюсь, никуда не торопишься? Обождешь меня?

– А что стряслось на этот раз? – полюбопытствовал Аверин.

– Вот, читай, – передал Никита Сергеевич Катину записку.

И пока друг читал, Карозин распорядился насчет завтрака ему, а себе просил собрать небольшую корзину.

– Что ж, новости хорошие, – улыбнулся Аверин. – А ты что, Никита, даже завтракать не останешься?

– В дороге перекушу. Кучера тоже твоего возьму, мой-то умаялся уже.

– Ну, как хочешь, а я с твоего позволения, тут останусь, Подожду вас. Грунечка, – обратился он к хорошенькой карозинской горничной, – а что у нас нынче на завтрак?

– Кашка, – ответила зардевшаяся Груня.

– Кашка, – умильно повторил Аверин. – У-ти, пу-ти, хорошенькая ты моя! – и он было потянулся к Груне, но случайно встретился с суровым взглядом друга. – А я что? – тут же невинно спросил он. – Я ничего совершенно. И незачем на меня так смотреть!

Никита Сергеевич получил свою корзину с холодной говядиной, вином и хлебом, сказал только: «Не балуй!» – и был таков.

– Конечно, ему не терпится удостоверится, – пробурчал себе под нос Аверин. – Но мы-то тут при чем? – и подмигнул горничной. – Ну, Грунечка, где там твоя кашка?

* * *

Как ни торопился Никита Сергеевич, а аверинский кучер вовсе не собирался загонять хозяйских лошадей, руководствуясь тем соображением, что ведь еще и обратный путь предстоит. Так что прибыли они к гостинице уже затемно. Никита Сергеевич за прошедшие бессонные сутки изрядно осунувшийся и даже как будто похудевший, метнулся к портье и рявкнул на него так, что тот, и без того ошалевший от вчерашнего происшествия, не на шутку перепугался, Однако сообщил, в каком номере обитают давешние барыньки. Карозин прогрохотал по лестнице, преодолел длинный коридор и постучался. Он поверил в то, что все благополучно, только тогда, когда услышал из-за двери приглушенный Катенькин вопрос, кто, мол, это.

– Это я, Катя! – ответил он.

Дверь тут же распахнулась и на пороге возникла его горячо любимая супруга, немного бледная, немного осунувшаяся тоже, но бросившаяся ему в объятия с таким чувством, что Карозин не без облегчения подумал: «Слава Богу! Пронесло!»

– Наконец-то! – воскликнула Катенька, чмокнув мужа в колючую щеку. – Никита, ты не брит?

– Ночевал в дешевой гостинице, – смущаясь ответил он. – Ну, как тут, что?

Катя закрыла за ним дверь, сняла с него пальто, шапку, проводила до кресла.

– Варя спит, – сказала тише. – Я вот тоже недавно только проснулась. Разволновалась, что ж ты так долго-то?

– Потом, сначала ты рассказывай, – попросил супруг.

– А ты не голоден? – заботливо поинтересовалась она. – Вот, будто и похудел даже.

– Голоден, но это все после, после, – нетерпеливо отмахнулся Карозин, целуя Катенькину ручку.

– Нет, мы вот как поступим. Спустимся вниз обедать, я там тебе все и расскажу. Только вот Варю надо предупредить, чтобы не пугалась. Я сейчас.

– Я внизу подожду, – согласился муж и вышел.

Катерина Дмитриевна подошла к столу, чтобы написать Варе записку, но тут ее взгляд упал на странный белый обрывок на полу у самой ножки стола. Как она его раньше-то не заметила? Катя проворно нагнулась, подняла обрывок, прочла: «Серж! Ты не можешь…» Почерк был незнакомый, размашистый, видно, человек действительно пребывал в крайне ажитации.

«Какой Серж, чего не может? – тут же подумала она. – Ах, это, видно, то самое письмо, которое Ольшанский писал накануне. Серж… Интересно, кто это». Впрочем, Катенька решила пока оставить это, села, черкнула Варе пару строк о том, что они с Никитой внизу, в буфете и, положив записку на подушку рядом со спящей Варенькой, кое-как поправила прическу и пошла вниз.

За обедом она рассказала Никите, что случилось, а он, в свою очередь, поведал о том, как они с Авериным неудачно пытались догнать беглецов.

– Слава Богу, все уже позади, – вздохнула Катенька. – Ты не будешь против, если Варя останется у нас. Ненадолго. Ты поговоришь с Антоном Гавриловичем?

– Что, она не хочет к нему возвращаться? – осторожно поинтересовался Карозин.

– Думаю, она сама этого еще не знает, – задумчиво ответила Катерина Дмитриевна.

– Что ж, я завтра же к нему съезжу. А что мы? Едем ли?

– В ночь? – Катя с сомнением посмотрела за окно. – Может, до утра оставим?

– А свободный номер здесь найдется? – Никита Сергеевич выразительно посмотрел на жену.

– Думаю, что да, – ласково и почему-то печально улыбнулась ему Катенька.

– Тогда решено, пойду распоряжусь, чтобы распрягали и номер нам выделили, – он приласкал жену взглядом и поднялся из-за стола.

Катя глубоко вздохнула, снова посмотрев за окно.

* * *