Второе дело Карозиных

– Да, конечно, – пробормотала Варенька.

– Я рад, что вы со мной согласны, – улыбнулся Николай Константинович. – И посему, имея относительно вас, уважаемая Варвара Андреевна, самые честные намерения, я и хотел быть представлен вашей матушке, с тем, чтобы сделать вам официальное предложение, – на этих словах он понизил голос, а его темные глаза опасно вспыхнули, – и чтобы Зинаида Павловна мне не отказала единственно из-за моей репутации. Что скажете? – Варенька молчала, боясь поверить его словам. – Скажите что-нибудь, милая, сейчас вальс закончится, – с мягкой полуулыбкой попросил Ольшанский.

– Я… – проговорила Варенька и взглянула наконец ему в лицо открыто.

Она ничего не добавила, но, должно быть, Николай Константинович прочел в ее глазах все, что хотел узнать. Он улыбнулся еще нежнее и, приласкав Вареньку взглядом, едва только музыка смолкла, вежливо поцеловал ей ручку и почтительно отвел к еще больше недовольной Зинаиде Павловне.

– Могу ли я засвидетельствовать вам свое почтение? – спросил он осторожно.

Зинаида Павловна посмотрела на него как бы с испугом и проговорила:

– С удовольствием, но мы уезжаем.

Варенька взглянула на свою мать в ужасе, совершенно ничего не понимая.

– Как? – Николай Константинович заметно побледнел. – Надолго?

– Возможно, – неопределенно ответила Зинаида Павловна.

– Простите, – разочарованно вымолвил Ольшанский и отошел.

– Что говорил тебе этот ужасный человек? – строго спросила Зинаида Павловна, сверля дочь взглядом.

– Ничего особенного, – пробормотала расстроенная Варенька.

– Не лги, – строго заметила Зинаида Павловна. – Отвечай честно. Что сказал тебе этот человек?

– Он просил разрешения о визите, – солгала Варенька.

– Каков тип! – фыркнула Зинаида Павловна и больше ничего не проговорила во весь остаток вечера.

Варенька силилась не показать, как она расстроена, но это давалось ей с большим трудом. Явное нежелание матери принимать Ольшанского ее убивало. По дороге домой Варенька осмелилась и робко поинтересовалась у матери, куда они едут.

– Никуда, – сердито ответила Зинаида Павловна, сверкнув глазами в темноте экипажа. – Но ты что же, думаешь, что я согласилась бы принять у себя этого monstre? Ни-ког-да! – по слогам выговорила она твердо. – Этого не будет никогда! Запомни!

Варенька подавила слезы, которым дала волю, едва оказавшись в своей комнатке. История все больше и больше походила на роман. С одной стороны Вареньку все это до крайности огорчало, ведь он почти сделал ей предложение, на которое почти получил ее согласие и впереди у них могла бы быть счастливая семейная жизнь. Однако, с другой стороны – и она признавалась себе в этом уже тогда, ей нравилось чувствовать себя героиней. Нравилось наличие препятствий и она надеялась, что эти препятствия только укрепят их взаимные чувства – разве не о том написаны целые тома, начиная с Шекспира? Воображая себя этакой Джульеттой, а Николая Константиновича – Ромео, Варенька уснула.

История получила продолжение. В назначенный день, изнывая от тоски и желания увидеть Николая Константиновича, Варенька в пятом часу утра прокралась в сад. Она не слишком надеялась на то, что встретит его там, но что-то ей подсказывало, что он не сможет, не должен пропустить это утро. И правда, едва она опустилась на скамейку, послышался звук шагов и вскоре на небольшую площадку у цветника вышел Ольшанский. В это утро он был бледнее обычного, а его строгое лицо выражало крайнюю степень решимости. Увидев Вареньку, он на минуту замер, глядя на нее горящими глазами и облегченно вздохнув, приблизился к ней со словами:

– Как я рад вас видеть! Я и не смел надеяться, что вы придете.

– Отчего же? – слабо улыбнулась Варенька.

Николай Константинович сел рядом на скамейку и, взяв Варенькину руку, приложился к ней долгим поцелуем:

– Боже мой! – выдохнул он. – Какие у вас пальчики! – Варенька покраснела, но как и прежде, руки не отняла. – Варвара Андреевна, Варенька, – продолжил он мягко, заглянув ей в глаза и не выпуская ее ручку из своей ладони, – я очень огорчен упорством вашей маменьки. Однако это ничего, я что-нибудь придумаю. Я постараюсь ее переубедить, если только буду знать, что вы согласны подождать…

– Я здесь, разве вам этого мало? – спросила слабым голосом Варенька.

– Нет, это много, – качнул он головой. – Но все-таки. Одно слово.

– Какое же? Что вы хотите от меня услышать? – Варенька разволновалась. – Что я готова вас ждать хотя бы всю свою жизнь? Вам это нужно услышать? – Он молчал, не сводя с нее своего темного пронзительного взгляда. – Так вот, Nicolas, – она тоже отважилась и назвала его по имени, он заметно вздрогнул, – я согласна вас ждать, – закончила Варенька бледнея, и опустила глаза.

– Варенька! – в волнении произнес Ольшанский. – Вы ангел! Я вас не стою, но клянусь вас заслужить!

– К чему клятвы? Просто сделайте все, чтобы моя мать смягчилась. Большего я и не прошу, – тихо проговорила Варенька и он, вместо ответа, снова приложился мягкими трепетными губами к ее руке.