Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса

А вот Генрих Герлах в нашумевшей книге «Одиссей в красном», выпущенной в Мюнхене, остался мною недоволен. Он жалуется, что «комиссар Бланк, который постоянно появляется только в гражданской одежде», взял на просмотр его рукопись, посвященную пребыванию в плену, и проявил «чрезмерное любопытство».

Прочитав эти строки, я улыбнулся. А потом задумался и мысленно представил, что сам попал бы в плен к немцам, а моим «комиссаром» был бы Герлах или другой гитлеровский офицер…

Впрочем, вернемся за высокие каменные стены Спасо-Евфимьева монастыря. Какие бы личности из числа пленных генералов и офицеров не находились там в 1943 году, наибольшее внимание командования, сотрудников лагеря, да и самого «контингента» военнопленных приковывал к себе, естественно, генерал-фельдмаршал Паулюс.

С ним мне довелось общаться ежедневно и подолгу. Об этом свидетельствуют, в частности, две записи в блокноте: «газ. с П. 8.04.43» — чтение газет фельдмаршалу и «бес. с П.(!)» — беседы с ним.

На переломе

Ha войне бывало всякое. Случалось, что в немецкий плен попадали бойцы и командиры Красной Армии. Какая участь их ожидала? Знали ли советские солдаты и офицеры об обращении с нашими военнопленными?

Конечно, многого не знали. Но и того, что было известно, было вполне достаточно, чтобы понять, что такое фашизм.

Мы знали, например, о печально знаменитом «приказе о комиссарах», согласно которому попавшие в плен политработники Красной Армии и коммунисты расстреливались тут же, до этапирования в лагеря. Известно было, что гитлеровцы расстреливают офицеров и солдат-евреев сразу же на месте пленения. Мы знали и то, что советские люди, попавшие в плен к фашистам, находились во власти полного произвола, их жизнь и здоровье никем и ничем не гарантировались, а режим содержания строился с расчетом на медленное уничтожение — голодом, холодом, непосильным каторжным трудом, побоями, пытками и издевательствами.

«Чем больше этих пленных умрет, тем лучше для нас!..», — писал рейхсляйтер Розенберг шефу верховного командования вермахта 28 февраля 1942 года.

Об этом письме нам, советским офицерам, работавшим с немецкими военнопленными, в 1943 году не было известно. Не знали мы еще и о существовании совершенно секретного приказа № 14 начальника полиции безопасности СД от 29 октября 1941 года. В § 3 этого документа говорилось, что «большевистские солдаты утрачивают право на обращение с ними как солдатами в смысле Женевской конвенции». Разумеется, многие факты нарушения гитлеровской Германией международных соглашений о гуманном отношении к военнопленным нам уже были известны. Мы знали о массовых убийствах советских военнопленных фашистскими бандитами. Например, в деревне Красноперово Смоленской области наступающие части Красной Армии нашли 29 раздетых трупов пленных без единой огнестрельной раны. Все красноармейцы и командиры были убиты ножевыми ударами. Еще более тяжкая трагедия произошла в деревне Бабаево. Гитлеровцы поставили у стога сена 58 пленных красноармейцев и двух девушек-санитарок и подожгли стог. Когда обреченные на сожжение люди пытались бежать из огня, немцы их перестреляли.

В приказе по 203-му пехотному полку говорилось: «Главнокомандующий армией генерал-фельдмаршал Рундштедт приказал, чтобы… в целях сохранения германской крови поиск мин и очистку минных полей производить русскими пленными». Другой приказ по 60-й мотопехотной дивизии № 166/41 прямо требует массового убийства военнопленных. В нем говорится: «Русские солдаты и младшие командиры очень храбры в бою, даже отдельная маленькая часть всегда принимает атаку. В связи с этим нельзя допускать человеческого отношения к пленным. Уничтожение противника огнем или холодным оружием должно продолжаться вплоть до его полного обезвреживания». А бывший начальник генштаба германских сухопутных сил Франц Гальдер под присягой заявил, что на совещании в ставке Гитлером было сказано: «Борьба между Россией и Германией — борьба между расами… Так как русские не участвуют в Гаагской конвенции, то и обращение с их военнопленными не должно находиться в соответствии с ее требованиями».

Подобных документов можно было бы привести сотни. Они отнюдь не были самодеятельными «импровизациями» отдельных командиров частей и подразделений. Нет, в них отражалась общая политика нацистского командования по отношению к военнопленным. Ведь в конце 1941 года на совещании начальников отделов по делам военнопленных при военных округах, состоявшемся в Берлине, начальник управления по делам военнопленных при ставке верховного главнокомандования вермахта генерал-майор фон Греневитц отдал приказание: нетрудоспособных военнопленных Советской Армии умертвлять, используя для этого медицинский персонал лагерей, а также путем массовых расстрелов.