Вторая жизнь

Саднящая боль исчезла в одно мгновение, жажда и жара моментально перестали мучить, ненужная уже фляжка выпала из разжавшихся пальцев, брякнув по каменному полу. Я медленно поднялась на ноги, шагнула к решетке. Старик вынул откуда-то из складок мантии большую связку ключей, нашел подходящий, провернул его в замке. Дверь открылась, цепи вдруг ослабли, я вышла в коридор. Медленно наклонилась, позволяя сморщенным старческим рукам снять с себя ошейник и кандалы. И все это без единого слова. И без единой лишней мысли. Да не то что лишней, вообще ни одной в голове не осталось. Мысли просто всем составом единовременно исчезли. Я все видела, слышала, но не могла ничего анализировать, тело действовало само. И оно ничего не чувствовало: ни жара, ни боли, в мозг не поступала или просто не обрабатывалась информация о таких тактильных ощущениях.

Я следовала за стариком по каменным коридорам, освещенным скудным светом факелов, как какое-то стадное животное, по одному лишь его жесту, дедок ведь даже ни единой команды мне не отдавал. По дороге попадались странные люди с иссохшей красноватой кожей, черными глазами и в лохмотьях. Вид у них был довольно изможденный. Мужчины, женщины, дети. Они провожали меня непонятными взглядами, кланялись старику. Тут было целое небольшое селение. Мы пришли в маленькую круглую пещеру, по центру которой стоял грубо сработанный темный алтарь. Я избавилась от остатков одежды, села на каменную плиту. Все, кто был в пещере, вдруг завыли на одной ноте. Пением назвать издаваемый звук язык бы не повернулся. Вой проникал даже в мою очищенную от мыслей голову и как будто клубился там внутри, заставляя мышцы тела расслабиться. Старик присоединился к общему завыванию, взял нож у с почтением протянувшего его мальчишки. Я вытянула руки вперед, пустым взглядом наблюдая за тем, как на моих предплечьях возникают продольные разрезы, как выступает темная кровь и чертит линии по красной вязи татуировок.

Вдруг из-под алтаря вынырнули дети. Двое мальчишек и девочка. Их кожа также была красной, а глаза черными. В цепких ручках сверкнули ножи, поймав свет факелов. Несколькими точными движениями мальчишки порезали мои ноги, а девочка забралась на плиту и принялась старательно резать спину и шею. Порезы не были глубокими, но почему-то кровоточили, не переставая. Кровь медленно текла, капая на алтарь, на черный каменный пол, собираясь в темные лужицы. Но боли до сих пор не было, чувствительность так и не возвращалась. Я обвела глазами пещеру: возле стен стояли в основном мужчины, ближе к центру было несколько женщин, они пристально смотрели на меня черными глазами. Все держались за руки, вокруг них постепенно образовывалась красноватая дымка, которая ползла к старику. Что именно выражали их глаза, я понять не могла, да и не пыталась. А старик, как будто собирая весь этот красный туман, взмахом руки направлял его ко мне, не переставая петь и покачиваясь в такт.

Кровь продолжала неторопливо покидать тело. Кончики пальцев начали подрагивать, в голове появился какой-то шум. Телу стало сложно оставаться в сидячем положении, я качнулась, но удержалась.

И вдруг все окружающее стало пропадать в красном тумане. Он терял в цвете, все бледнея и становясь серым, а сквозь его очертания стали проступать светлые стены. Они делались все четче, и через несколько секунд я поняла, что сижу на обычной больничной койке в одноразовой ночнушке и разглядываю побеленные стены.

- Палата? – огляделась. – Я дома?

Тут дверь резко открылась, и в палату вошли родители. Мама тут же кинулась ко мне:

- Ты зачем поднялась, ложись сейчас же! Тебя только вчера из реанимации перевели!

- Да не квохчи ты возле нее, врач же сказал, она еще вчера в себя пришла.

- Пришла в себя? – я, покорно укладываясь на кровать, с удивлением посмотрела на отца.

- Как же ты нас напугала!

- Дочь, ты была в коме три недели.

Охнула, другими глазами осмотрев родителей: да они как будто лет на десять постарели!

- Простите, - вырвалось у меня.

- Ничего, главное, что теперь ты снова с нами!

Я с наслаждением обняла склонившуюся маму, протянула руку и сжала отцовскую ладонь.

Тут дверь открылась повторно, но зашел не врач, а… Я улыбнулась, открыто глядя на Хэлмираша. Он совершенно привычно смотрелся в джинсах, белой футболке и неизменной кожаной куртке.

- И как тебя гардеробщица пропустила, - хмыкнул папа.

Но Хэлмираш не обратил на него никакого внимания, стремительно пересекая комнату и подходя ко мне. Страж вдруг крепко схватил меня за плечи и сильно тряхнул.

- Хэл, что с тобой? – удивилась его грубости. – Я только вышла из комы, а ты даже не рад меня видеть?

Но ответа не услышала. Рот мужчины открывался, однако ни единого звука из него не исходило. Я не могла понять, что происходит, а отец уже рванул Хэлмираша за руки, пытаясь оторвать от меня, но страж отбросил его одним движением, снова начиная трясти меня.

- Папа! – я рванулась к нему, но Хэлмираш удержал меня. Он коротко замахнулся и ударил меня ладонью по лицу.