Вторая жизнь

Юв смотрела на эстраду и плохо видела Эрику - глаза застилали слезы. Юв хорошо понимала искусство. Она чувствовала, что на этом лучше всего надо кончить выступление, и не нужно от Эрики ни танцев, ни песен - все это только испортит глубокое, потрясающее впечатление...

Раздался громовой грохот барабана. Появился ритм, проскользнули веселые нотки. В пенье скрипок влился хохот саксофона, заухал тромбон, зашипел сжатый воздух - в мир подлинной музыки вломились грохот и визг роботов.

Эрика запела что-то. Пританцовывая, она спустилась с эстрады и пошла между столиками. Теперь на нее смотрели с любопытством - и только. Юв опасалась худшего...

Вот Эрика приблизилась к соседнему столику. Она была очень бледна, на ее лице застыла гримаса насильственной улыбки. Эрика пела фальшивым голосом. "Почему ты меня, милый, не поцелуешь..."

Когда она отошла от столика в глубь зала, толстая дама сказала довольно громко:

- Она и сейчас как неживая... На меня пахнуло запахом морга. Не могу!..

Дама закрыла рот, ее тучное тело содрогнулось. Она вскочила и, трясясь, побежала к двери.

Юв закрыла глаза руками.

В зале поднялся шум, затопали ногами. Трещал сухой голос конферансье.

Браун что-то говорил Юв, но она не слушала.

Когда, несколько минут спустя, Юв взглянула на эстраду, она увидела лежащую там Эрику. Конферансье брызгал в ее лицо водой...

ПОД ЖЕЛТЫМ ПЛАМЕНЕМ СВЕЧЕЙ

Арвий Шельба переоценил свое умение улаживать конфликты, он напрасно думал, что относительный мир, воцарившийся в институте, - его заслуга. На самом деле примирения между Доминаком и Галактионовым не было, никакого объяснения не последовало, и если Доминак, демонстративно отказавшись от должности директора, все же не покинул института, была на то особая причина.

После заседания ученого совета Себастьян Доминак несколько раз посетил аббата Рабелиуса, чтобы подкрепить свою веру, которая должна прибавить сил для борьбы.

И сегодня он пришел к Рабелиусу прямо в церковь.

Та же молитва. Аббат поднял руку, сделал широкий жест воздух колыхнулся, опахнул лицо Доминака. Сверху лился желтый свет, он маслом растекался по черной одежде аббата. Тонкое лицо его казалось восковым. Узкие черные брови надломились, глаза смотрели строго. На самом деле Рабелиус был доволен: он молод, а к нему ходит на исповедь и благословение знаменитый ученый. Ему хотелось показаться перед Доминаком широко образованным служителем церкви.

- Вы исповедуете неотомизм, - тихо заговорил аббат. - Это похвально. Католическая церковь признает учение Фомы * истинной философией. Фома различал истины разума и истины высшие - недоступные разуму человека, но постигаемые благодаря вере. Наша церковь почитает Фому Аквинского - он примирил науку и религию, примирил! - воскликнул Рабелиус, - когда иные думали, что они непримиримы. Он примирил благодать и природу, веру и разум, сверхестественное и естественное, духовный и светский порядок, верность вечным данным и достижение разума. И это все с помощью бога. Без помощи бога разум не в состоянии объяснить ни мировоззрения, ни морали. Вы принимаете истину: католическая вера - основа нашей цивилизации. Похвально! Идите верным путем единения разума и веры - и вы обретете силу; не переходите черту, отграничивающую

* Фома Аквинский, представитель средневековой философии и теолоши.

перстом божиим естественное от сверхестественного, что подвластно только всевышнему. Человеку определени богом: реверти унде венерис...

"Вернуться туда, откуда ты пришел", - повторил знакомые латинские слова Доминак.

- В этом ничего трудного нет, - продолжал Рабелиус. - Все там будем. Пришли оттуда и уйдем туда - судьба каждого предопределена богом. И не в силах человека вернуться на землю - такова воля бога. Только он может уходить от нас и возвращаться к нам. Он сказал: "Эго сум резурекцио ет вита..."

"Я воскресение и жизнь" - повторил Доминак и поклонился. Аббат еще раз благословил его.

Доминак повернулся, чтобы уйти, и увидел Нибиша, стоявшего в дверях. Доминак удивился: миллионер за последние дни сильно похудел. На широком лбу появились резкие морщины озабоченности, глаз? горели беспокойством. Говорят, каждый день, куда бы он ни выезжал, о его бронированный автомобиль ударяется несколько пуль. Вероятно, он тоже пришел, чтобы укрепить свой дух. Проходя мимо Доминака, Нибиш шепнул:

- Подождите меня у выхода.

Возле церкви стоял вместительный автомобиль. Доминак обошел вокруг него и никакой брони не заметил.

Он давно знал Нибиша, его отца, знал все семейство, и одно время был как бы домашним врачом Нибишей. Это впоследствии оказалось выгодным для обеих сторон.