Вступление

   Витька все поднимал камеру, поднимал, закрывая ею глаз. И, когда из-за двери плеснул в коридор медвежий тяжелый рык, короткий, как раз такой длины, чтоб дернулась мужская рука на голове и смазалось по столешнице светлое лицо, - нажал кнопку затвора.

   Щелкал, пока заглушало его тяжелое дыхание, стоны. И пока не увидел, как сползает с темного глаза пелена сосредоточенности на внутренней боли, и вот взгляд метнулся - к нему. Увидела...

   Повернулся и пошел назад, опуская камеру. Другой рукой стягивая ворот футболки, будто придушить хотел и себя и ту узкую голову, что устроилась под самыми ключицами. А глаза у нее - почти такие же, темные, непрозрачные...

   Шел все быстрее и почти миновал кабинет, желая на холодный воздух, чтоб тот покусал, как следует - за лицо, за руки и шею, пусть! Но догнал его тяжелый топот и Витька дернулся, когда локоть его схватила мокрая рука.

   - Ну, студент? Заждался? Вот я, вот. Двигай в берлогу, давай, глаз похарчим фоточками.

  

   23. СЕКС И ЛЮБОВЬ В КАДРЕ

 Наташа смотрела на него из полумрака снимка, слегка насмешливо и устало, видна складочка в уголке рта, крошечная, сразу не разглядишь. Это сейчас все заметил, чтоб не видеть, как усаживается Яша за стеклянный стол, отдуваясь, как после хорошего обеда и сытая улыбка на довольном лице. Не видеть, как поправляет спортивки, подтягивая на талию широкую резинку брюк. И дышать коротко, не пуская в себя запахи мужчины, который вот только что, даже не завернув по пути в душевую, к умывальнику. Постараться не слышать тихих шагов в коридоре, их нет еще и потому, что не увидеть бы в голове, как она поднимает измученное тренировкой и тем, что было после, тело, на котором, наверное, вмятины от клешней мужских рук. Тихими шагами пройдет мимо, вот сейчас, в душ. Или пробежит, смеясь, окликая подругу? Будет обнимать ее за шею и, косясь на полуоткрытую в кабинет дверь, жарко зашепчет на ухо о сегодняшней барской милости?

  Яша вздохнул, закидывая мускулистые руки за голову. Ноги потянул сладко под стеклом стола, почти упершись носками потертых кроссовок в витькины ступни.

   - Эххх, парень. Что жмуришься? Все Наташку глядишь? Рассмотри хорошо. Я тогда фотографу немало отдал бабок, а не понравилось. Можешь сказать, почему?

   - Могу.

   - Так скажи!

   Больше всего Витьке хотелось сказать, чтоб барин пошел и помыл хотя бы руки, убрал с них запах.

   Он сидел, прижимая к коленям камеру, стискивал ее руками и отпускал. Молчал. Яша молчание понял. Сказал наставительно:

   - Тут все мое, браток. Должны быть места у человека, где он сам по себе, такой, как есть. Это место - мое. И я в нем такой, какой хочу. А вообще, дурак ты, как посмотрю. Жизнь надо жрать большими кусками, чтоб вкусно. Она ведь непонятно, когда закончится, может завтра, а может сейчас. Что, не прав я?

   - Не знаю.

   - Зато я знаю, учен. Меня жизнь не жалела, била крепко, по всем местам. Тебе и в страшном сне не повидать, как била. Так что, морду-то не строй. Сперва докажи, что ты меня лучше, а потом уж.

   Навалился на стол, пощелкал клавишами. Подставил ладонь:

   - Давай карту свою, смотреть будем. Хочешь? Ведь хочешь?

  Замелькали в памяти колени и руки, полосы света на горячем полу, блеск зубов и натянутой по мышцам кожи. Хотел. Все ли получилось? Ведь такая песня была внутри!

   Достал маленький квадратик и положил Яше на ладонь.

   - Вот и славно! Чудненько! Считай, экзамен у тебя, студент. Не боишься?

   - Нет.

   - Опять славно. Но волнуешься, вижу.

   Он подтащил стул поближе и повернул монитор. Потер руки. Витька поднял голову и стал смотреть на экран.

   Пахнуло из техносинтетики живым потом молодых тел, кожаным запахом черных матов и даже, кажется, оконное стекло запахло солнечным светом. А запах барина, что баловал в конюшне или на сеновале, - ушел, растворился в радости такой, что защекотало под ложечкой. Все получилось! Очень даже получилось! Витька смотрел, с жадностью, торопясь к следующему снимку, уже внутренне предвкушая, как снова и снова сначала будут разглядывать, когда досмотрят наспех до самого конца.

   - Ахх, молодец! Вот удружил, мастер, ну, Витюха, уважаю!

   Яша хватал его за локоть потной ладонью, толкал в плечо, и даже ногой пихал при каждом следующем снимке. И Витька улыбался широко, так что болели уши, а иначе просто кричал бы от радости.

   - Некоторые придется убить, вот этот, и следующий. Никакие они. Но больше хороших, да.

   - Что, доволен? Сам-то, доволен, ети ее?

   - Да, Яков Иваныч, все получилось.

   И, остыв мгновенно, понял, что вот сейчас, после этого светлого, будут еще. О которых забыл, радуясь. Снова появится запах, на этот раз не только от рук сидящего рядом, но и через экран. Если они тоже получились.

   Витька потянулся к мышке:

   - Все. Дальше ерунда, я удалю.

   И наткнулся грудью на жесткое плечо.

   - Остынь, Витек. Я решаю, забыл? Досмотрим.