Встретимся в Силуране!

— Когда вспомнишь все, — злорадно подсказала из пустоты колдунья, — расстояние не будет преградой для тебя.

Фаури шагнула к струящемуся из черной плиты золотому сиянию. Ралидж дернулся было остановить ее — но протянутая рука бессильно опустилась. Здесь решала только Рысь, это был ее выбор.

— А вздумаешь нас обмануть, — строго сказал старик, — на тебя обрушится мука, какую только в состоянии измыслить изощренная фантазия Безумца... ах да, ты не помнишь Безумца... Ну, просто поверь на слово: ни одному человеку такого не выдержать...

Закусив губу, девушка оглянулась на Ильена, обмякшего на руках у Айрунги и Волчицы. Взглянула в бледное, яростное лицо Ралиджа... в распахнутые темные глаза циркачки... Затем опустилась на колени и приложила обе ладони к ожерелью.

— Клянусь, — начала она бестрепетно, — если ты отпустишь мальчика и всех моих спутников...

Айрунги вскинул голову и крикнул:

— И кинжал пусть вернет... с золоченой рукояткой!..

— И вернешь кинжал... — так же ровно продолжила Фаури, от огромного нервного напряжения не понимая, кто и что ей подсказал.

Старик хмыкнул. Одна из плит перевернулась, вынося на поверхность кучку одежды и оружия.

Ралидж шагнул в ту сторону, но Айрунги оказался ближе. Оставив Ильена, алхимик метнулся к плите, выхватил из-под серых тряпок небольшой кинжал. Рукоятка-коробочка сама раскрылась в ловких пальцах, на ладонь скользнула пергаментная трубочка. С безумно сверкающими глазами Айрунги развернул вожделенный свиток.

И сразу блеск в глазах погас, лицо посерело, плечи опустились. Несколько мгновений понадобилось проходимцу, чтобы овладеть собой. Затем он шагнул навстречу Ралиджу и с вежливым поклоном протянул ему пергамент.

— Кажется, это принадлежит моему господину?

Ралидж выхватил у него пергамент.

То ли виной была сырость в подземелье, то ли как-то повлияли чары... Короткая запись расплылась и почти стерлась, нельзя было разобрать ни буквы.

Старик, нетерпеливо глядевший на эту сцену, спросил с раздражением:

— Ну что, разобрались?.. Закончи клятву, моя милая...

Фаури продолжила без колебания:

— Клянусь: как только ко мне вернется память о прежней жизни, я приду на развалины Кровавой крепости и всем опытом, всеми знаниями Вечной Ведьмы помогу призракам семи магов вернуться в Мир Людей.

Она убрала руки с ожерелья, попыталась встать, но не смогла. Ингила поспешно помогла госпоже подняться.

— А ты и впрямь изменилась! — удивился из холодного осеннего ветра голос призрачной колдуньи. — Дать себя закабалить ради жалкого щенка!

Не ответив, Рысь пошла к пролому в стене. За ней молча двинулись остальные.

Ралидж шел последним.

— Погоди-ка, — негромко окликнули его сзади. Сокол обернулся. На него прямо, без враждебности глядели глаза мага-воина.

— Послушай, — дружелюбно сказал тот, — я так понимаю, что на том пергаменте... ну, который мы проворонили... был какой-то важный секрет? А теперь надпись погибла, совсем ничего прочесть нельзя?

Ралидж настороженно кивнул.

— Дело прошлое, — веселым заговорщическим голосом продолжил воин, — но хоть намекни: что там было? Интересно же!

И тут в Ралидже, как то бывало частенько, проснулся веселый наглец Орешек, которому хуже ножа было оказаться побежденным. Орешек всю жизнь следовал правилу: раз уж проиграл, так хоть скажи противнику какую-нибудь гадость на прощание, чтоб не слишком радовался своей удаче.

Значительным голосом, с расстановкой Орешек произнес:

— Дело и впрямь прошлое... секрет пропал безвозвратно... пожалуй, скажу. На пергаменте, который у вас несколько дней провалялся... который вы прочесть не удосужились, пеньки вы еловые, в Бездне не догоревшие... там была тайна Души Пламени!

Несколько мгновений парень наслаждался видом исказившегося лица воина, а также прокатившимся над поляной дружным потрясенным вздохом. А потом, пригнувшись, нырнул в пролом стены.

Орешек не знал, что ему суждено не раз пожалеть об этой мальчишеской выходке...

Эрвар скучал у лесного ручья: маги наотрез отказались являться людям, пока дракон не уберется на почтительное расстояние от крепости. Хотя, казалось бы, что он может сделать призракам?

Увидев печальные лица вышедших к ручью людей, Эрвар не стал ни о чем расспрашивать. Он выполз из ручья, где лежал по брюхо в воде, и бодро предложил почтеннейшим дамам и господам занять места на спине.

Тут и обнаружилось исчезновение Айрунги. Никто и не заметил, когда тот успел улизнуть.

— А он не пропадет один? — встревожился Ильен. В душе мальчика все-таки осталась тень прежнего отношения к учителю. — Такая глухомань...

— За этого прохвоста можешь не волноваться, — хмыкнул Ралидж. — Он живуч, как сплетня!

40

Когда дракон начал снижаться над опустевшей деревней, первым навстречу ему выбежал Пилигрим. Похоже, он так и просидел весь день, глядя в небо.

— Ну как? — взволнованно воскликнул юноша. Эрвар принял вопрос на свой счет:

— Кошмарно. Позорище, а не полет. Гордое парение петуха над родным курятником. Да чтоб я еще хоть раз... — Он умолк, заметив, что Пилигрим смотрит мимо его головы — на бледную, измученную Фаури.