Встретимся в полночь

– Иди играй свою дурацкую музыку!

Машина с ревом уехала, оставив меня в облаке выхлопных газов. Мило. На самом деле, я была счастлива от того, что сестра вновь обращается со мной, как с дерьмом.

* * *

В этот пятничный вечер Голливуд уже жил полной жизнью. Парни в блестящих рубашках, девушки в коротких юбках и на высоких каблуках, туристы, глазеющие на всех подряд, парни с парковки, продающие свои места за тридцать долларов, бездомные, ловко огибающие все это, корейско-бразильский мобильный ресторанчик с очередью вдоль тротуара, хипстеры, шагающие так бодро, будто им есть куда спешить…

Это было одновременно и отвратительно, и великолепно – дихотомия Голливуда. Города надежд.

Я вошла в бар через заднюю дверь, и кто-то уже был на сцене, играя с группой из четырех человек. Что-то джазовое. Заведение было еще не заполнено, для выходных еще рано.

Взяв в баре содовую, я нашла место в темном углу, освещенном единственной свечой.

– Прошу прощения.

Я оглянулась на молодую женщину, стоявшую передо мной, прижав сумочку к груди.

– Да?

– Ты… Лаки? – последнее она прошептала.

– Да, – прошептала я в ответ. – Но можем мы сохранить это между нами? Я пока не хочу, чтобы все знали, что я тут.

Она решительно закивала.

– О боже, конечно!

В качестве эксперимента я выступала на небольших площадках по всему Лос-Анджелесу. Это была не Лаки и даже не Кэт. Всего лишь я. Кэтрин Нам, гитара и мой собственный голос.

Сначала я пыталась сохранить свою личность в секрете, но была раскрыта почти сразу. В Америке люди теперь узнавали меня даже без розовых волос. Поначалу это меня расстраивало, но я превратила это в еще один способ общения с фанатами. Я решила сделать эти выступления эксклюзивным шоу для счастливчиков – раздавать лишь двадцать билетов на «тайное выступление». Это была лотерея, и о месте выступления счастливчики информировались в последний день. Им даже приходилось оставлять у двери свои камеры и телефоны.

Когда в прошлом месяце я впервые вышла тут на сцену, я была в ужасе. Казалось странным, что звезда K-Pop, певшая перед стадионами на шестьдесят тысяч человек, нервничает из-за выступления соло на маленькой сцене.

Исполнение моей собственной музыки требовало от меня совершенно нового уровня откровенности. Я чувствовала себя обнаженной.

Но я также получила ту энергию, которую ощущала на своих старых концертах, когда была Лаки. Какую ощущала той последней ночью в Гонконге. Обожание и любовь хлынули на меня через эти выступления. Я чувствовала ее в воздухе так же остро, как и год назад.

Это было волнующе. Всего лишь третье мое выступление, и я еще совсем не устала от них.

– Спасибо, – сказала я женщине. – И спасибо за то, что пришла послушать меня.

Она закусила губу.

– Мне так трудно не нервничать.

Я рассмеялась, ощутимо расслабившись.

– Отлично держишься.

– Могу я сделать кое-что не очень сдержанное? – она выудила что-то из сумки. – Можно взять у тебя автограф?

Это был номер журнала Mix Tape. Номер, выпущенный несколько месяцев назад со специальным фото-разворотом.

КАК БЫ ЭТО СДЕЛАЛА ЛАКИ

Заголовок все еще вызывал улыбку. Статья открывалась моим фото на пике Виктория. Той, которую Джек распечатал для меня.

«Королева K-Pop проводит день в Гонконге, перед тем как покорить мир».

Когда этот номер вышел, фотографии выстрелили, и, предполагаю, перспективы Джека – тоже.

Я предполагала, поскольку кроме пары электронных писем и нескольких сообщений мы больше почти не общались. Пересмотр моей карьеры был нешуточным делом, а мой переезд в США еще больше отдалил нас друг от друга.

Поначалу это было грустно, но жизнь шла своим чередом. Месяцы пролетали, как дни. Дни были настолько насыщенными и беспокойными, что, казалось, я моргнула – и вот уже прошел год.

Фотографии были особенными, поскольку они давали эксклюзивный взгляд на мою жизнь, не через объектив папарацци, но нечто более интимное и вдумчивое. С очень небольшим сопроводительным текстом, фото запечатлели меня в очень реальных, не инсценированных моментах – на пороге завоевания Америки. И, некоторым образом, они рассказывали мою историю через один день в Гонконге. Он меня разглядел.

Это была работа одаренного фотографа. Я едва не рассмеялась, когда увидела разворот – так очевидно было, что фотография – это страсть Джека. И он был так хорош в этом. Ему лишь нужно было признать это.

Я была уверена, что имею к этому некоторое отношение, и это вызывало невероятную гордость.

Я подписала журнал и вручила его девушке.

Она показала мне большой палец.

– Удачи! – она нервно захихикала, сказав это. – Я не хотела каламбурить.

Я засмеялась.

– Спасибо.

– О! – она задержалась еще на минуту, вдруг застеснявшись. – Я твой большой, очень большой фанат. Мы, твои поклонники, так тобой гордимся! Мы хотим, чтобы ты была счастлива.