Встреча на подсолнуховом поле

Разговор в соседней комнате резко смолк, почти сразу же вновь возобновившись, но в тревожных тонах, что насторожило Дашу, и, приподнявшись на локтях, она прислушалась к доносившемуся из-за двери возбужденному шепоту. Кто-то из молодых людей поднялся и сделал несколько шагов. Взволновано девушка встала и выглянула из комнаты, обнаружив на кухне одного только Дзина. Она хотела было уже спросить, что произошло и куда делся Вереск, как с улицы донесся протяжный гул чужих громогласных воплей, ужасом сковавших ее.

Лекарь подскочил на ноги, сжимая в руках посох, и в это же мгновение дверь распахнулась, ударившись о стену с жутким грохотом, а проеме возник незнакомый Даше мужчина, здоровый, как бык, с исчерченным глубокими шрамами обнаженной грудью и толстыми руками, намного шире в обхвате талии девушки. Даша отступила, ударившись спиной о стену, и широко распахнутыми от испуга глазами неотрывно следя за рваными движениями громилы. Сплюнув, тот криво усмехнулся щербатым ртом и выхватил из-за спины полуржавый, но еще крепкий, двуручный меч.

– Чужак?.. – нахмурился Дзин и, осознав, прокричал. – Даша, беги отсюда!

Верзила издал странный звук, в котором девушка угадала смех, и направился в ее сторону. Онемев под взглядом напрочь лишенных чего бы то ни было человеческого глаз, она не могла даже вздохнуть от охватившего ее ужаса. Дзин перехватил посох и, прислушавшись, бросился на чужака, стремясь попасть тому по лишь ему известным точкам. Пытаясь справиться с парализовавшей ее паникой, Даша всеми силами вытаскивала из уголков памяти рассказы лекаря о жизненно важных точках на теле людей, воздействие на которые может позволить, как спасти, так и убить человека. Дзин отступил, но вновь сделал выпад, целясь в голову бугая, но тот разрубил посох и, рванувшись вперед, пронзил юношу мечом. На грязную кожу верзилы брызнула густая кровь лекаря.

Из груди Даши вырвался пронзительный крик.

Глава двадцать шестая

С рваным выдохом Дзин соскользнул с меча, глухо повалившись на пол. Даша рухнула на колени, не в силах отвести взгляда от расплывающегося под лекарем темного пятна. Сердце гулко колотилось в груди, словно готовое в любое мгновение разорваться, лишь осознание произошедшего полностью проникнет в разум девушки. Оторопело она перевела взгляд на мужчину; усмехнувшись, тот сплюнул и отопнул ногой оставшиеся от посоха деревяшки, направляясь в сторону Даши. Едва чувствуя конечности, она попыталась отползти, но вскоре уперлась спиной в грубо сколоченную спинку кровати в ее комнате, ощущая, как колит кожу торчащий из досок гвоздь, но эта слабая боль, подобно резкому толчку, заставила ее вздрогнуть.

Путающиеся мысли вихрем пронеслись в голове, неумолимо возвращаясь к задыхающемуся в луже крови Дзину. Где-то на границе сознания еще теплилась надежда, что ему можно помочь, если… поспешить. Даша подняла взгляд: улыбаясь испещренными рваными трещинами губами, громила медленно приближался, точно осознано желая довести свою жертву до края ужаса, прежде чем настигнуть ее, позволяя осознать полную глубину ожидающего ее кошмара и боли.

Более неосознанно, нежели по воле разума Даша шарила рукой по дощатому полу за своей спиной, краешком разума помня, что где-то там должен быть мешок с оружием. Когда пальцы коснулись шероховатой ткани, девушка едва не воскликнула от этой маленькой победы. Зажав пальцами один из подвернувшихся стилетов, она спрятала оружие в широком и длинном рукаве ночной сорочки как раз в тот момент, когда жирные пальцы сжались на ее шее, отрывая от пола и поднимая над головой верзилы. Даша прохрипела и, охваченная вновь нахлынувшей волной паники, и попыталась вырваться, неистово царапая ногтями сдавливающую ее толстую руку.

Мужчина лениво встряхнул ее и, приблизив, со смешком выдохнул девушке в лицо. Даша ощутила плесневелый запах, исходящий от его одежды и кожи. Пальцы безвольно свисающей вдоль тела руки по-прежнему сжимали рукоять стилета, но заставить себя поднять руку и вонзить острие в тело мужчины она не могла. Слезы отчаяния и бессильной ярости навернулись на глаза Даши. Она задыхалась, и в голове стучало понимание, что ей необходимо убить держащего ее человека, но найти для этого решимости внутри себя у нее никак не получалось. Дзин сказал, что нет толку от оружия, если не умеешь убивать, и от размышлений, не подкрепленных конкретными действиями, а только сожалениями, проку не будет. И Лорэнтиу так же был прав – ей не хватит твердости, чтобы отнять чью-то жизнь.

Лорэнтиу.