Встреча на подсолнуховом поле

– Дзин, – прошептала девушка, – ты видишь через эту маску?

Лекарь вздохнул и снова сел, взъерошив волосы рукой.

– Хочешь увидеть мое лицо? – шелково спросил он.

Даша кивнула, завороженно глядя, как юноша медленно коснулся стянутых на затылке тесемок и, замерев на считанные доли мгновения, потянул их, развязывая замысловатый узел. Ткань маски невесомо опустилась на его колени, и, рукой отбросив непослушную челку со лба, Дзин повернулся к девушке. Невольно Даша вскрикнула, тут же испуганно зажав рот рукой. Бледная кожа его лица была прочерчена вздутыми шрамами, искорежившими мягкие черты, а некогда живые и яркие глаза сейчас заволокла белая пелена. Юноша горько усмехнулся израненными губами и сжал маску в руке, отвернувшись от Даши.

– Дзин… – пробормотала девушка.

– Да ладно, – выдохнул он, – я уже привык к такой реакции. Собственно, эти шрамы и стали причиной, по которой я уехал из родного города. Ты говоришь, что ничем не можешь помочь, но когда на наш город напали работорговцы и схватили меня, я боролся, решив не позволить им причинить вред дорогим мне людям. За непослушание они пытали меня раскаленными прутьями, а в один день брызнули чем-то мне на лицо и я ослеп. После они выбросили меня неподалеку от города, где меня нашли люди и помогли добраться до лекаря. Только исцелить мои раны уже был никто не способен. Я не хотел жить, ощущение собственной никчемности и бесполезности давило на меня, грозя превратить мое сознание в беспроглядный мрак.

Дзин провел пальцем по одному из шрамов.

– Я желал смерти, и болезнь пришла ко мне. Моя семья погибла после разбоя, учиненного работорговцами, а дом был разрушен. Лекарь позволил мне остаться у него, и его сочувствие делало мою боль невыносимой. Спустя несколько недель я уже не мог подняться с постели, да и не хотел этого, лишь надеясь, что смерть скоро коснется меня своим промозглым дыханием и освободит от тяжести на душе. Мне становилось хуже с каждым днем, но однажды моего лба коснулась чья-то рука. Никогда прежде я не встречался с дочерью нашего лекаря, потому что ее никогда не было в городе, и лишь изредка она навещала родителей.

Тонкие губы юноши тронула теплая улыбка.

– И увидеть ее мне так и не удалось. Однако в ту осень, она осталась в городе. Не уехала она и зимой, и пришедшей вскоре весной, как и сменившим ее летом. Она постоянно разговаривала со мной и читала вслух книги, а на мои настойчивые попытки отгородиться, только насмешливо фыркала и в наказание дергала за волосы. Постепенно ее присутствие рядом со мной стало настолько привычным и необходимым, что мысли о ее будущем мучили меня, доводя до исступления. И все же я сумел убедить себя и смириться, что однажды моя возлюбленная станет чьей-то супругой, а я останусь лишь потешным уродом из ее юношества.

Однако я решил стать для нее опорой. Это желание, что я долгое время пытался подавить, в конце концов, победило меня. И тогда изо дня в день я начал учиться жить. Лекарь помог мне сделать маску, и постепенно у меня начало получаться чувствовать этот мир, видеть его иным способом, нежели остальные люди. И я смог познать любовь, непривязанную к внешнему облику моей избранницы. Со временем все мои чувства обострились, и я начал перенимать мастерство лесного врачевания у некогда спасшего меня лекаря. Его дочь так и не стала моей супругой по традициям и вере наших краев. В родном городе мне так и не нашлось места, а люди только потешались и глядели на меня, точно на забавную игрушку.

Тогда девушка, ставшая для меня важнее самой вселенной, едва узнав об этом, хотя я и всячески пытался скрыть от нее отношение ко мне окружающих, не раздумывая собрала вещи, сказав, что значит, настало время нам найти только наше, особенное место. Долго путешествуя, мы набрели на это место, и уже несколько лет живем здесь. Возможно, этот дом раньше так же принадлежал какому-то лекарю или просто отшельнику, но теперь для нас он стал дорогим местом. Несколько недель назад моя возлюбленная уехала навестить родителей, а я остался беречь наш дом, и теперь с нетерпением жду ее возвращения.

– Она хороший человек, а как ее…

– Не рассказывай об этом своим друзьям, – улыбнулся Дзин, – хорошо?

– Не расскажу, – кивнула девушка.

Лекарь поднялся на ноги, потягиваясь, и вновь посмотрел на нее.

– У нас у всех разные судьбы, и никогда не знаешь, что именно принесет тебе высшее счастье. Пусть сейчас мое лицо изуродовано, а глаза не видят, но я обрел куда более глубокое зрение – теперь видит моя душа. К тому же, не случись этого со мной, возможно, в мою жизнь так и не явилась бы эта девушка, что помогла мне обрести себя. Ты переживаешь, что являешься для своих друзей неподъемной ношей, однако так ли это на самом деле? Считают ли они, что ты обуза? А если тебе все же хочется успокоить себя и справиться с этими чувствами, то разве кто-то мешает тебе научиться тем вещам, которые, по твоему мнению, помогут тебе стать полезной? Вся так необходимая тебе сила уже внутри тебя, Даша.

Дзин отряхнул маску и вновь повязал ее на лицо, покрепче затянув тесьмы.

Глава двадцать первая