Встан(в)ь перед Христом и убей любовь

города. Я сообщил Наташе, что закончил именно эту школу, хотя она вряд ли мне

поверила. Мы проехали через Хангерфорд,

где Майкл Райан учинил свою знаменитую резню, и без особых проблем доехали до

Эйвбери.

Оставив машину на туристической стоянке, обнесенной полусгнившей деревянной

изгородью, мы направились к деревне.

Миновав ее и очутившись у гигантского каменного круга, я почувствовал острую

связь с Изначальными Истинами религии

плодородия, которую исповедовали наши предки. Сайида и я взошли на вершину

высокого земляного кургана, который

являлся основным источником высокой интенсивности психогеографического поля,

присущей данному неолитическому

капищу. С вершины кургана мы взирали на раскинувшиеся под нами бескрайние

зеленые равнины, сливавшиеся с затянутым

облаками горизонтом. Камни сами по себе относились к двум основным типам:

высокие, похожие на колонны,

символизировали мужское начало, а плоские мегалиты с ромбовидной прорезью в

центре – женское, а сам овальный холм -

наиболее желанное из существ, беременную женщину.

Обойдя по периметру каменный круг, в середине которого расположена деревня,

мы проследовали по Уэст-Кеннет-авеню,

по сторонам которой возвышаются мегалиты, замененные столбами в тех местах, где

первобытные монументы уничтожили

христианские варвары. Тайны жизни и смерти здесь были представлены образом,

удивительно схожим с тем, каким их

представляли жившие на совсем другом континенте ацтеки. Древние британцы и

кельты не страшились смерти, они

бесстрашно смотрели ей в глаза во время ритуальных человеческих

жертвоприношений. Пока я шел между каменными

столбами, я забывал все, что я знал о Филиппе Слоане, внедренной в мое сознание

псевдоличности, авангардные фильмы

которого являлись лишенной всякой ценности чепухой, но в то же время мне

постепенно открывалось мое истинное “я”. Я

был тем самым незнакомцем без имени и прошлого, который отрекся от всего

земного, дабы стать Верховным Жрецом

солнечного культа. Мне предстояло совокупиться с Матерью-Землей, из темной

утробы которой рождались все радости и

плоды земные.

– Поскольку, как известно ужас производит неестественное напряжение и

реакцию, зачастую бурную, нашей нервной

системы, – сообщил я потрясенной Наташе, – все иное, производящее на наше

сознание подобное же воздействие, должно

являться некоей страстью, сродственной ужасу, и, следовательно, служить

источником познания возвышенного.

– Доктрина эта приводит нас к заключению, которое имеет величайшую важность

для исследования нашего вопроса, -

подхватила Ванесса, – а именно к тому, что все тончайшие и деликатнейшие

вопросы, касающиеся вопроса идентичности

никогда не получат полного ответа и, следовательно, их необходимо, по

преимуществу, рассматривать, как трудности скорее

выражения, нежели мышления. Идентичность возникает как отношение между

представлениями, из которых она состоит, и

граница между личностью и составляющими ее представлениями с трудом поддается

определению.

– Какая херня! – рявкнул я в ответ.

– Все споры, связанные с идентичностью взаимосвязанных объектов являются

чисто вербальными. – (Судя по всему,

Ванесса решила любой ценой доказать свою точку зрения.) – За исключением того

объективного обстоятельства, что

взаимосвязь составляющих частей, как я уже упоминала, создает фикцию или

воображаемый принцип единства.

– Изыди в твой адский скит! – возгласил я, одновременно начертав в воздухе

рукой знак пятиконечной звезды, восходящей

на востоке.

Воздух вокруг Холт начал мерцать и вскоре ведьма исчезла, а на ее месте в

полном соответствии с моей волей

материализовалась иная элементаль, в большей наделенная учтивостью, чем ее

предшественница. Именно в этот момент

мостовая, по который мы шагали, закончилась, и ее сменила проселочная дорога.

Наш разговор прекратился, потому что

Нафишах отстала от меня на несколько шагов. Моя готовность соблюдать обычаи ее

народа, в той их части, что касается

отношений между полами, явно вызвали у девушки большую радость. Начиная с этого

момента мы шли по проселку, пока не

достигли Уэст-Кеннета. Мы миновали несколько деревенских коттеджей, затем

пересекли дорогу и по тропинке спустились к

журчащему ручью. При виде воды я ощутил всю силу своей связи с Природой, а

чистый деревенский воздух, которым веяло

с полей, мимо которых мы проходили, еще более усилил это чувство. Мы перелезли

через калитку, затем резко повернули

налево и вышли на тропинку, которая шла прямиком к Лонг-Барроу.

– О, истошно вопиющие возлюбленные тупорылые братья по Человечеству, -

завывала Сайида, пока я вел ее по склону

холма. – Закроем же наши широко раззявленные пасти, прекратим вопить и

подчинимся Воле Бога!

– Ты хотела сказать “богов”, – поправил я.

Вместо того, чтобы отвести Нафишах прямиком в погребальные камеры, я взял

ее за руку и взошел с ней на вершину

кургана. Мы прошлись по ней и когда мы остановились у самого края, Сайида

обернулась и поцеловала меня. Мы обнялись и

я крепко прижал Бет к своей груди. Ветер посвистывал у нас в ушах, а мы стояли

одни посреди безлюдья. Я разомкнул свои

объятья и стал спускаться по склону вниз, а Несс шла за мною следом.