Читаем Всюду жизнь полностью

— Ты был прав, Федя, когда решил ехать сюда. Я-то считала, что гидростроители живут в землянках, не снимают ватников и резиновых сапог и с утра до вечера глушат спирт. А тут такие же типовые дома, какие строятся в Москве! И одеваются все по самой последней моде, правда несколько утрируют ее. Мы там, в Москве, думаем, что настоящая жизнь только в столице, а в провинции люди влачат жалкое существование, прозябают! Какая несусветная чушь! Какое самомнение! Везде люди живут в полную силу своих способностей, в полный накал чувств, и везде у людей одни и те же проблемы, одни заботы…

— Я рад за тебя, Катя, что ты избавилась от своих предубеждений и увезешь отсюда это новое, более широкое и правильное понимание жизни, — сказал Федор, а сам подумал с горечью, что запоздалое прозрение Кати уже ничего не сможет изменить в его судьбе.

Они прошли мимо гостиницы, где жила Катя, но она не остановилась, а продолжала идти по дороге, поднимающейся на сопку, заросшую лесом; Федору было неловко спросить Катю, куда они идут, и он молча следовал за ней, держа ее под руку.

Вечер был жарким, душным. По небу громоздились тучи; они то сходились, то снова расходились, открывая палящее солнце, воздух был насыщен электричеством — уже несколько дней собиралась гроза.

На окраине больше стало мошки́. Они сорвали ветки иван-чая и стали отбиваться от нее.

— А цветы здесь такие же, как под Москвой, — сказала Катя и остановилась среди сосен. — Хорошо здесь. Тишина необыкновенная. Как в другой мир попала. Знаешь, Федя, живешь в суете, в толчее, в каких-то мелочных, никчемных заботах и забываешь, что есть небо, облака, звезды, полевые просторы, и шум леса, и запах травы…

Костя не понимает и не любит природу. Я иногда брожу тут одна. Я здесь будто оттаиваю. Чувствую себя девочкой — честной, смелой, чистой. И мечтаю о простой, обыкновенной жизни. Хочу жить, как живут здесь: спокойно, неторопливо, не завидуя другим. Знаешь, Федя, давай съездим в твой Улянтах. Я хочу все знать о тебе. Где ты родился, вырос, что тебя окружало. Хочу видеть твоих родителей, братьев, сестер.

— Боюсь, ты разочаруешься в них. Мне они дороги. Но ты не найдешь в них ничего возвышенного, романтического. Любая местная девушка — вот хотя бы моя младшая сестра Таня — была бы счастлива поменяться с тобой судьбой.

— О, это только потому, что они не знают моей жизни. Нет, Федя, жизнь моя не удалась. Тусклое, серое, никому не нужное существование.

Опустив голову, Катя шла и молча хлестала веткой голые ноги, отгоняя мошку. Они повернули назад.

У крайних сосен Катя вдруг остановилась и посмотрела Федору в лицо:

— Ты разве не хочешь меня поцеловать?

Глаза ее были такие беспомощные, умоляющие, испуганные, обнаженно-ранимые, будто она остановилась на самом краю речного обрыва, перед тем как через секунду сделать шаг, последний шаг в пустоту, во тьму, в бушевавшую под нею в пропасти ледяную воду…

— Не надо этого, Катя…

— Почему? Ты не веришь мне?

— Ни к чему это…

Какая-то спазма перехватила ей горло. Хотела глубоко вздохнуть, набрать воздуха, но не смогла. Резко повернулась и быстро пошла в город. Почувствовала, как жар охватил ее лицо. Унизиться так позорно, постыдно… Разоткровенничалась, рассказала о самом заветном, мучительном, о чем никому не говорила, а ему, оказывается, это не надо, это ни к чему…

Позади над сопкой, откуда они ушли, пробежала беззвучная молния и голубой вспышкой осветила землю. Они одновременно оглянулись на молнию, тут угрожающе загрохотал, раскатился по небу гром, и они пошли еще быстрее, молча и поспешно, будто убегали от чего-то опасного, враждебного им, от чего надо было уйти как можно скорее.

Когда они вошли в город, начался дождь. Катя с облегчением подняла к первым холодным каплям свое пылающее лицо.

— Хорошо, что мы успели уйти от дождя.

— Да, иначе промокли бы до нитки.

Они будто обрадовались, что начался дождь, и теперь есть предлог расстаться, и уже не надо будет произносить застревающие в горле горькие слова и мучиться, и торопливо распрощались.

— Спокойной ночи, Катя.

— Всего тебе доброго, Федя.

<p>Глава двадцать шестая</p>1

Начавшийся вечером дождь лил всю ночь, день, еще ночь и еще день. Ливни охватили огромную территорию в бассейне Студеной, и почерневшая от болотной воды река вздулась, затопила берега. Узкий водосбросной канал не мог пропустить небывалый летний паводок, и уровень воды в водохранилище поднимался с каждым часом. Рабочие участка Устьянцева непрерывно наращивали высоту экрана, чтобы не дать воде прорваться через плотину.

На рассвете второго дня к Федору подбежал сменный инженер Погожев.

— Федор Михайлович! Что-то неладное там происходит! — сказал он, указывая на низовой откос плотины.

Из-под мокрого капюшона штормовки испуганно глядели его увеличенные очками глаза.

— Где? Что происходит? — сразу забеспокоился Устьянцев, по его глазам поняв, что случилось что-то серьезное. Погожев взял Устьянцева за руку, повел по откосу вниз.

— Вон там… Кажется, вода просачивается, — тихо сказал он, будто сообщал Федору тайну, которую никто не должен знать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза