Всяко-разно об искусствах

Творческий метод Ланга, как рассказала Ирина, тоже трансформировался в правильном направлении. Начав как художник-реалист, к 1985 году Ланг пришёл к экспериментированию с фигуративной живописью, а затем ушел в абстракцию. А затем снова, уже на следующем уровне понимания живописи и своего метода, вернулся к фигурам, сюжету и композиции — но уже не как к фигуративной живописи, а как к способу обобщения соображений и выражения сопутствующих эмоций. Ирина Ланг: “Когда, по окончании института, он вступал в Союз художников, то пытался делать реалистическое искусство. Мы очень долго жили в Подмосковье, и у нас была потрясающая веранда, барачный дом, и он писал реализм со своим видением. Вот его старая реалистическая работа «Субботний день», и он намного позднее влезает в эту работу и вляпывает этого петуха. Не знаю, портит он или не портит эту работу, но ему кажется, что так лучше. Он добавляет и ему кажется, что так лучше. А это «Воскресенье», здесь я пиццу делаю, а он сидит. Старых работ осталось только восемь, что-то в Третьяковку взяли, а остальное я храню. Вот было хорошее дерево, и это тоже там у нас за окном, и опять петух, приделал раму черную с форточкой, добавил силуэта, и он считал, что так нужно. Он очень любил делать разные портреты. Брал мешковину и акрил, он уже не писал маслом. У него был инфаркт, и после инфаркта он еще пытался писать маслом, но он задыхался, и он потихоньку перешел на акрил, освоил эту технику, и все большие холсты писал акрилом. Он и на цветных тканях писал. Эти мешки мы специально искали на рынках, он их резал, вставлял кусками на другие поверхности, и по этой комбинированной плоскости писал, а еще иногда и наклеивал объемные предметы. после реалистического стиля. В начале, в течение нескольких лет, у него был чуть-чуть стилизованный фигуратив. Потом он вышел на абстракцию, и много лет он писал чисто абстрактные холсты. В 1991-м у него была первая выставка в ЦДХ. Когда началась перестройка, открылись галереи. Одна галерея сделала ему выставку. Там были холсты чистой абстракции. Потом, через несколько лет, ему еще сделали выставку в ЦДХ, и было два огромных зала. И мы поняли, что нужного количества работ у нас нет. И вот тогда он в первый и в последний раз понял, что должен срочно написать. Но у него ничего не получалось. Я вела на улице Обуха студию, и там было помещение, где он писал маслом. Он пишет, потом выносим на улицу, он постоит, посмотрит, потом сердится и смывает. А что такое масло смывать? Я беру ворох тряпок, керосин, начинаю все это смывать, вонища, хорошо, что все это на улице. Потом втаскиваю холст обратно, и он опять пишет. Я помню это состояние. У него началась паника, что у него не получаются работы, а с выставкой уже договорились, уже все, назад ходу нет. Короче, намахал он этих холстов, открылась выставка, и тут как раз начался путч. Мы пришли на свою выставку, а народу никого. На Октябрьской площади митинги, а у нас своя параллельная жизнь, выставку открыли. Спонсор, который открыл выставку, тоже в шоке: ходит по этим залам один-одинешенек а ведь был уверен, что народ придет, работы продадим, затраты окупятся и еще денег заработаем. А в залах никого нет. Но на эту выставку пришел Сережа Попов (арт-дилер и владелец галереи POP/OFF/ART — А.К.). С Сережей Поповым они познакомились на этой выставке, а Сережа тогда работал в «Московском художнике» корреспондентом, и его послали написать заметку о выставке. Они там с Олегом познакомились, и вечером приехали в мастерскую попить чай. Они попили чай, посмотрели работы, вышли из подъезда, и тут Олег услышал треск, пошел посмотреть, а над мастерской горит второй этаж, пламя уже выбивается огромное, и он кричит соседям вызывать пожарных, мы горим. И пока ждали пожарных, они с Сережей таскали из мастерской на улицу работы. Приехали пожарные, огонь потушили. Олега нет и нет, я думаю, что ж такое, а он приехал в два часа ночи на такси. Приезжает домой весь в пене и говорит: «Ира, мы сгорели». Мы утром едем в мастерскую, электрику всю нам обесточили, все залито пеной, небо просвечивает уже на втором этаже. Мы отсюда, естественно, снялись, ушли опять в студию на Обуха, и почти все абстрактные работы, через одну точно, он все снял и порезал. Как неудачные. Но потом, потихоньку, в абстракции он стал вводить какие-то фигурки и так ушел понемногу в свой уникальный фигуратив. Стиль постепенно появлялся, такой, как его “Дурка”, такой, как “Контрразведчики”. Вот работа «Переезд», она мне очень нравится. Мы переезжали бесконечно. Здесь уже свои люди, уже узнаваемы. У него разные были варианты одних сюжетов. Например, у него есть знаковая работа “Мальчик с курицей”. А есть другая интереснейшая работа, называется «Крестьянин и птицы», и это уже несколько иной стиль. И ещё он писал разные абстракции, есть у него жесткие и есть конструктивистские. Одна из его последних работ называется она «Святая тропа». Это он работал в год смерти, в 13-м году. Он лежит на диване уставший, у него уже было два инфаркта, уставший, а по телевизору идет сюжет, что какие-то бизнесмены пошли куда-то в пустыню. Он слушает, и у него рождается свой какой-то сюжет, и он на бумаге запечатлел эту тему. Саша Якимович (Александр Якимович — искусствовед. — А.К.) про него писал в книжках, что у него была такая натура исследовательская. Его все время тянуло что-то еще попробовать. Так что он сам по себе двигался, сам себя делал”.