Всякая плоть – трава

– Вопросов очень много, – отозвался адвокат Николс. – Но вы уж расскажите все до самого конца, а потом будут вопросы. Никто не возражает?

– Я не против, – проворчал Хигги Моррис.

– А я против! – вскинулся Престон. – Джералд упоминал, что Нэнси разговаривала с Брэдом. А как это ей удалось, спрашивается? Тоже, конечно, по такому телефончику?

– Да, – сказал Шервуд. – У меня много лет стоит такой телефон.

– Вы мне про это не говорили, Джералд, – сказал Хигги.

– К слову не пришлось, – коротко ответил Шервуд.

– Видно, тут еще много всякого творилось, а мы и не подозревали, черт подери, – сказал Престон.

– Безусловно, вы правы, – промолвил отец Фленеген. – Но, мне кажется, этот молодой человек только еще начал свою повесть.

И я продолжал. Старался рассказать всю правду, припомнить все подробности.

Наконец я договорил. Минуту-другую никто не двигался, быть может, все они были поражены, ошеломлены, быть может, поверили не каждому слову, но чему-то все-таки поверили.

Отец Фленеген неловко пошевелился на стуле.

– Молодой человек, – промолвил он, – а вы вполне уверены, что это была не галлюцинация?

– Я принес оттуда машину времени, вот она. Сами видите.

– Да, нельзя не признать, что происходит много странного, – раздумчиво сказал Николс. – В конце концов, то, что рассказал нам Брэд, не более удивительно, чем барьер вокруг Милвилла.

– Временем никто управлять не может! – закричал Престон. – Время – ведь это же… ведь оно…

– Вот то-то! – сказал Шервуд. – Никто не знает, что это за штука – время. И еще много есть в мире всякого, о чем мы ничего не знаем. Взять, например, тяготение. Ни один человек на свете не может объяснить, что это такое.

– Не верю ни одному слову, – отрезал Хайрам. – Просто Брэд где-то прятался…

– Мы прочесали весь город, – возразил Джо Эванс. – Негде ему было спрятаться.

– В сущности, какое это имеет значение – верим мы Брэду или не верим, – заметил отец Фленеген. – Поверят ли ему те, кто едет к нам из Вашингтона, – вот что важно.

Хигги выпрямился на стуле.

– Вы говорили, к нам едет Гиббс? – переспросил он Шервуда. – И еще кого-то везет?

– Да, с ним кто-то из Госдепартамента.

– А что он сказал, Гиббс?

– Что выезжает немедленно. Что разговор с Брэдом будет только предварительный. А потом он вернется в Вашингтон и обо всем доложит. Он сказал: может быть, тут вопрос не только государственного значения. Может быть, это придется решать в международном масштабе. Пожалуй, Вашингтон должен будет посовещаться с правительствами других стран. Он стал спрашивать у меня подробности. А я только и мог сказать, что у нас в Милвилле один человек хочет сообщить чрезвычайно важные сведения.

– Эти приезжие, наверно, будут ждать нас по ту сторону барьера. Скорей всего на шоссе, с восточной стороны.

– Да, наверно, – согласился Шервуд. – Мы точно не условились. Сразу по приезде он мне позвонит откуда-нибудь из-за барьера.

– По правде сказать, – Хигги доверительно понизил голос, – если только не стрясется никакой беды, можно считать, что нам крупно повезло. Шутка ли, прославились всем на зависть, ни у одного города сроду не было такой рекламы! Да теперь лет десять от туристов отбою не будет, всякому захочется на нас поглядеть, похвастать, что побывал в Милвилле!

– Если все, что говорит Брэд, верно, то можно ожидать последствий куда более серьезных, чем наплыв туристов, – заметил отец Фленеген.

– Да, конечно, – подхватил Сайлас Мидлтон. – Ведь это значит, что мы встретились с иным разумом. Как мы справимся, будем ли на высоте – может быть, это вопрос жизни и смерти. Я хочу сказать, не только для нас, милвиллцев. От этого может зависеть жизнь или смерть всего человечества.

– Да вы что? – заверещал Престон. – Неужели, по-вашему, какая-то трава, какие-то несчастные цветы…

– Болван, – оборвал Шервуд. – Пора бы понять, что это не просто цветы.

– Вот именно, – поддержал Джо Эванс. – Не просто цветы, а совсем иная форма жизни. Не животной, а растительной жизни: мыслящие растения.

– И вдобавок они накопили кучу знаний, переняли их в разных других мирах, – прибавил я. – Они знают много такого, о чем мы никогда и не задумывались.

– Не понимаю, чего нам бояться, – упрямо гнул свое Хигги. – Неужто мы не справимся с какой-то сорной травой? Опрыскать их чем-нибудь поядовитее, только и всего…

– Если мы вздумаем их уничтожить, это будет не так легко, как ты воображаешь, – сказал я. – Но еще вопрос, надо ли их уничтожать.

– А что ж, по-твоему, пускай приходят и забирают нашу Землю?

– Не забирают. Пускай приходят и живут с нами в дружбе, будем друг другу помогать.

– А барьер? – заорал Хайрам. – Про барьер забыли?

– Никто ничего не забыл, – сказал Николс. – Барьер – только часть нашей задачи. Нужно решить задачу в целом, а заодно и с барьером уладится.

– Тьфу, пропасть, послушать всех вас, так подумаешь, вы и впрямь поверили этой ерунде, – простонал Том Престон.