Всякая плоть – трава

До чего она хороша! Я и не помнил, что она такая красивая – еще красивее, чем была в школе, в дни, когда в моих глазах ее окутывала звездная дымка. Вот она, совсем рядом, – еще красивей, чем ее рисовала моя память.

Я шагнул к ней, обнял за плечи. На миг она прислонилась головой к моему плечу, потом снова выпрямилась. Теплая, нежная… нелегко от нее оторваться, но все смотрели на нас и ждали.

– Я кое-кому звонил, – сказал Джералд Шервуд. – Сюда едет сенатор Гиббс, он тебя выслушает. С ним едет кто-то из Госдепартамента. За такой короткий срок я больше ничего не мог сделать, Брэд.

– И это сойдет, – сказал я.

Я стоял у себя в кухне, и рядом была Нэнси, а вокруг все знакомое, привычное, огонь лампы поблек в свете ранней зари – и теперь тот, другой, мир словно отступил куда-то далеко, черты его смягчились, и, если даже в нем таилась угроза, она тоже как бы поблекла.

– Ты мне вот что скажи, – выпалил Том Престон, – что за чепуху Джералд рассказывает про цветы, которые разводил твой отец?

– Да-да, – поддержал мэр Хигги Моррис, – при чем тут цветы?

Хайрам ничего не сказал, только злобно усмехнулся, в упор глядя на меня.

– Джентльмены, – воззвал адвокат Николс, – так не годится. Справедливость прежде всего. Сначала пусть Брэд расскажет нам все, что знает, а потом будете задавать вопросы.

– Что бы он ни сказал, все важно: мы ведь совсем ничего не знаем, – поддержал Джо Эванс.

– Ладно, – сказал Хигги. – Послушаем.

– Сперва пускай объяснит, что это у него за штука на столе, – заявил Хайрам. – Может, она опасная. Может, это бомба.

– Я не знаю, что это такое, – сказал я. – Но оно связано со временем. Оно как-то управляет временем. В общем, это фотоаппарат времени, машина времени – называйте как хотите.

Том Престон пренебрежительно фыркнул, а Хайрам опять злобно ощерился.

Все это время в дверях стояли рядом отец Фленеген, единственный в нашем городе католический священник, и пастор Сайлас Мидлтон из церкви через дорогу. Теперь старик Фленеген заговорил – так тихо, что едва можно было расслышать; голос его был слаб, как поблекший свет лампы и первые лучи рассвета:

– Я меньше всего склонен думать, будто кто-либо может управлять временем, а цветы как-то причастны к тому, что случилось у нас в Милвилле. И то и другое в корне противоречит всем моим понятиям и убеждениям. Но в отличие от некоторых из вас я готов сначала выслушать, а уже потом судить.

– Постараюсь вам все выложить, – сказал я. – Постараюсь рассказать подряд все, как было.

– Тебя разыскивал по телефону Элф Питерсон, – перебила Нэнси. – Он звонил раз десять.

– А свой номер он оставил?

– Да, вот я записала.

– Элф обождет, – сказал Хигги. – Сперва послушаем, что ты там припас.

– Пожалуй, и правда не стоит откладывать в долгий ящик, – сказал Джералд Шервуд. – Пройдемте в гостиную, там будет удобнее.

Мы все перешли в гостиную и уселись.

– Ну, приятель, – любезнейшим тоном сказал Хигги, – валяй начистоту.

Я готов был его придушить. И, думаю, встретясь со мной взглядом, он отлично это понял.

– Мы будем тише воды, ниже травы, – пообещал он. – Валяй выкладывай, мы слушаем.

Я подождал, пока все утихли, и сказал:

– Начну вот с чего. Вчера утром, когда моя машина разбилась, я пришел домой и застал Таппера Тайлера, он качался у меня на качелях.

Хигги так и подскочил.

– Да ты спятил! – заорал он. – Таппер уже десять лет как пропал без вести!

Хайрам тоже вскочил.

– Я ж тебе говорил, что Том разговаривал с Таппером, а ты меня поднял на смех! – взревел он.

– Тогда я тебе соврал, – сказал я. – Поневоле пришлось соврать. Я не понимал, что происходит, а ты пристал с ножом к горлу.

– Значит, ты признаешь, что солгал, Брэд? – переспросил преподобный Сайлас Мидлтон.

– Ну, понятно. Эта горилла приперла меня к стене и…

– Если раз соврал, так и еще соврешь! – визгливо крикнул Том Престон. – Как же тебе верить? Мало ли чего ты нарасскажешь!

– Не хочешь – не верь, – сказал я. – Мне плевать.

Все опять уселись и молча смотрели на меня. Конечно, это было ребячество, но уж очень они меня допекли.

– Я предложил бы начать сначала, – заговорил отец Фленеген. – Давайте все сделаем героическое усилие и постараемся вести себя пристойно.

– Да, я тоже попрошу, – угрюмо сказал Хигги. – Сидите и помалкивайте.

Я обвел взглядом комнату – никто не произнес ни слова. Джералд Шервуд серьезно кивнул мне. Я перевел дух.

– Пожалуй, мне надо начать еще раньше, – сказал я. – С того дня, когда Том Престон прислал Эда Адлера снять у меня телефон.

– Ты задолжал за три месяца! – взвизгнул Престон. – Ты даже не позаботился…

– Том! – одернул адвокат Николс.

Том надулся и замолчал.

И я стал рассказывать все подряд: про Шкалика Гранта, про телефон без диска, оказавшийся у меня в конторе, про работу, о которой говорил мне Элф Питерсон, про то, как я ездил к Шкалику домой. Умолчал только о Джералде Шервуде и о том, что он-то и выпускает эти телефоны. Почему-то я чувствовал, что говорить об этом я не вправе.

– Есть вопросы? – сказал я затем.